– Деньги, Сергей Юльевич, любят тишину, – продолжал Арнольд Карлович, слегка картавя. – Ни одна живая душа не знает, куда и зачем я уехал… Даже моя жена.
– На вокзале присутствовали репортеры. Они могли вас узнать.
– У них были дела поважнее… Ваша персона для них намного интереснее, чем моя.
– Боюсь, вы плохо знаете эту публику, – сказал Витте. – Ладно, давайте к делу, – Сергей Юльевич раскрыл кожаную папку, которую он не выпускал из рук во время разговора. – Вот здесь векселя на сумму займа и бумаги, касающиеся залога: перечень драгоценностей, опись, расписки, закладные…
– Отлично… отлично… – бормотал Борштейн, перебирая бумаги, в то время как Витте расположился на диване по другую сторона стола. – И в какую сумму оцениваются эти безделушки?
– Речь идет о личных драгоценностях императорской семьи! – отчеканил Сергей Юльевич. – Попрошу вас этого не забывать!
– Разумеется, но все же сколько они стоят?
– В перечне шестьсот пятьдесят семь ювелирных изделий, которые, по самым скромным подсчетам, стоят триста восемьдесят миллионов золотых рублей.
– Где же находится все это богатство?
– Ценности хранятся в Зимнем дворце в помещениях Бриллиантовой кладовой, – немного помедлив, сказал Витте. – Хочу напомнить, что займы берутся под гарантии самого Государя, – добавил он, заметив, что Борштейн был явно не в восторге от его последних слов, – так что передача драгоценностей в залог на случай невозврата заемных денег – не более чем формальность.
– Я уверен, что до обращения взыскания на коронные драгоценности дело, конечно же, не дойдет, но американские финансисты… вы же понимаете… они привыкли вести дела, полагаясь не на слова, а на что-то более весомое… – изображая сожаление и аккуратно подбирая слова, возразил Арнольд Карлович.
– Вот сохранные расписки, – Сергей Юльевич вынул из папки еще несколько листов. – Они подписаны самим Государем! – Витте многозначительно двинул бровями. – По этим распискам вы или кто-либо другой в любой момент может получить драгоценности на руки.
– Ну что вы, Сергей Юльевич, – сказал Борштейн, скосив глаза на расписки, – они вряд ли понадобятся, но я вынужден… – Арнольд Карлович как бы нехотя взял протянутые Витте листы бумаги, сложил их пополам и нарочито небрежным жестом засунул в карман висевшей на вешалке визитки. – Только лишь для того, чтобы мои европейские и американские коллеги могли спать спокойно…