Потревоженная поздним визитом Викентия Львовича Хайзарова коммунальная квартира после его ухода сразу же затихла, то есть стала издавать привычный жильцам звуковой фон. Леонид Андреевич, проводив нового квартиранта за порог, машинально пересчитал оставленные нанимателем в качестве задатка деньги, недоуменно пожал плечами и, не забыв предварительно выключить свет в коридоре, зашел в ту комнату, где сидела тетя Вера.
Однако происходящие в коммунальной жизни нынешней ночью странные события на этом отнюдь не закончились. Не успела закрыться за Леонидом дверь, как в наступившей темноте коридора послышались осторожные шаркающие шаги и тяжелое дыхание немолодого грузного человека. Из кухни к стоящему в коридоре на пошарпанной конторке общему телефонному аппарату в темноте пробирался бдительный сосед Коробов.
Не включая почему-то свет, Василий Иванович снял трубку и долго не мог совладать с диском на аппарате, пока, наконец, ему не удалось набрать на ощупь нужный номер. Потом пенсионер долго слушал гудки перед тем, как ему ответили.
– Ало… Это я – Коробов, – прикрывая ладонью трубку, еле внятно сказал он.
– Какого черта… – хриплым голосом ответил абонент. – Вы что – с ума сошли? Сейчас полпервого ночи!
– Он появился!.. Арбитр! Тот самый!.. Он пришел!.. – давясь возбужденным шепотом, заговорил в трубку Коробов.
– Что вы мелете?! – сердито ответил сонный мужской голос на другом конце провода.
– Сегодня к Витлицким приходил какой-то ферт… Только что ушел… Это был он!
– С чего вы взяли?
– У него был портсигар! – неожиданно громко ответил Василий Иванович. – А на этом портсигаре нарисованы буквы…
– Заткнитесь, вы!.. Старый осел!.. – рявкнул собеседник таким злым голосом, что Коробов даже присел от страха. – Завтра в десять утра придете в букинистический магазин на Литейном, – уже более спокойным тоном добавил абонент. – Знаете, где он находится?
– Да, да. Знаю, конечно, – зашептал Коробов. – А сейчас что мне делать?
Трубка ответила короткими гудками.
Тем временем Леонид Андреевич, войдя в большую комнату с авансом в кулаке, а потому в приподнятом настроении, застал Веру Фёдоровну сидящей с каким-то растерянно-подавленным видом на том же самом месте – в кресле под торшером, – где они с новым жильцом ее недавно оставили.