На последних рядах было несколько свободных стульев. Подойдя к одному из них, я обернулся и приподнял руку, как бы приветствуя того, кто был на сцене. На сцене же стоял небольшой овальный столик, а за ним в кресле (чуть получше, чем стояли в зале) сидел какой-то лысый мужик средних лет в темном костюме с отливом, типа таких какие любят носить цыгане и лакеи в гостиницах. На удивление, мужик увидел мой жест и не прекращая какого-то своего монолога в стоявший тут же микрофон на переломленной будто в поясном поклоне стойке, поднял руку. Церберша на входе, сразу же потеряла ко мне интерес и обратила свой морщинистый лик с ярко выкрашенными губами на лектора, тут же растекшись подобострастным умилением.
Лектор, похоже шутил. По крайней мере ему так казалось. Он говорил, что-то тонким и весьма неприятным голосом. Слова он тянул и коверкал на хохлацкий лад. От этого всё, чтобы он ни говорил звучало забавно, типа как анекдот или частушка.
Взяв один из стульев, я неспешно отставил его чуть в сторону, поближе к стене, и неторопливо уселся. Так было гораздо удобнее – можно было опереться на стену боком и, если получится, вздремнуть. Ну или хотя бы немного обсохнуть, пережидая дождь.
Лектор не унимался. Он продолжал что-то говорить и говорить. Мне плевать было, что он там нёс, но вот его визжащая интонация никак не давала спокойно отдохнуть. Он то говорил тихо, почти шепотом (скорее сказать писком или даже чем-то средним между шепотом и писком, неким шепописком), то ни с того, ни с сего, громко завывал.
До меня только и доходило:
– Аааааа (шепотом), затем, вдруг резко и пронзительно громко, несколько нараспев, – вот хаварииитиии ви хтоо доолжин телатии этаа?!!
Ну или еще какая-нибудь хренотень вроде того.
При каждом его возгласе зал разрывало хохотом. Однако, через мгновение я понял, что хохот этот практически весь женский. О-па! Вот это поворот! Я неспешно огляделся вокруг. Действительно, зал был полон тёток разного возраста. Выряжены как на сельской дискотеке – кто во что горазд или всё лучшее сразу. Каких особей здесь только не было. И с причесонами в виде «корабль на голове» и отштукатуренных не одним слоем мастики так, что позавидовала бы самая лучшая молдавская строительная бригада. Были псевдо деловые леди, в дешёвых рыночных шмотках. Но большая часть, всё же обычные, так называемые «серые мышки». Женщины не определенного возраста, не определенной внешности, не определенного социального статуса… В общем женщины, глядя на которых вообще невозможно понять какая она. И сколько бы ты на такую не смотрел, отведя взгляд в сторону, уже через секунду не сможешь представить в памяти ее лицо, сколько бы ни старался. Настолько ее образ не запоминался.