В жизни всякое бывало. На встречу с преступником Ярунка не надеялся, но оружие снова проверил. Перешагнул небольшой заборчик из двух жердин и завернул за угол.
Сразу за домиком начинался такой бурелом из стволов многовековых сосен, переплетенных подлеском, что туда мог ломануться только совсем уж глупый отрок, рискуя остаться без глаз – колючие ветви оплетали заднюю часть дома и буреломный завал. Не позволяя даже заглянуть дальше переплетений вьюнов и зарослей кустарника и крапивы.
Пришлось вернуться.
Вот тут-то он и заметил в траве возле небольшой лужицы след от сапога, с подкованным каблуком. Хороший след – ровный такой оттиск на влажной землице. Даже заклёпки на подковке были отчетливо видны. Уже что-то!
На подковке четко читалась какая-то буква.
Ярунка склонился, рассматривая явно выраженную заморскую «D» – других разночтений быть не может. Но теперь он рассмотрел чуть в стороне еще один след. Кто-то наступил на два звена не очень толстой, но крепкой цепи. Сыскарь ухватился за крайнее звено, потянул и вытянул из лужи всю цепочку с кожаным ошейником на конце. На застёжке ошейника вензель «D» тоже присутствовал.
– Интересно! – прошептал сыщик.
Что-то вертелось в уме, но сразу вспомнить пока вихрастой головой не удалось.
Ярунка подошел к неровному крылечку, достал из-за пазухи казённый свиток с гербовой печатью, завязанный голубенькой ленточкой, коснулся им мерцающего полога и произнёс:
– Сыскарь Кудыкин, Служба спасения Чёрного болота! Отворись вуаль заслона – я посыл Царя-батюшки имею!
Еле заметная голубоватая шторка скользнула во все стороны и исчезла.
– Вот так-то! – удовлетворенно хмыкнул он.
Ярунка переступил порог и оцепенел.
Домик медведей состоял из двух комнат и везде царил беспорядок.
Дальняя комната была спальней и там стояли три кровати большая, поменьше и крохотная, видимо Мишуткина.
Но поразила молодого сыщика все-таки не она, а прихожая – она же светлица. Медведи использовали ее как кухню и столовую. Слева располагалась закопчённая печь с чугунками, а справа большой дубовый грубый стол и такие же грубо сколоченные три стула.
На столе медвежьи чашки и миски были перевёрнуты, здесь же лежали осколки разбитой стеклянной бутылки. Куски засохшей каши валялись рядом с деревянными ложками, а по центру стола поражал своими огромными размерами остро заточенный нож-тесак с грубой ручкой. Лезвие и рукоятка были в крови.