Теперь все трое с жалостью смотрели на курицу, и никто не хотел быть на её месте.
Курица, не знавшая коварных замыслов мамы, была закрыта на кухне. Через полчаса она уже хозяйкой разгуливала по обеденному столу, переваливаясь с одной лапки на другую. Всё, что можно было опрокинуть и разбить, она уже опрокинула и разбила.
Курица могла быть довольна: такого кухонного разгрома Вере не сотворить никогда. На полу лежали осколки маминой любимой сахарницы. Рассыпанный сахар постепенно окрашивался в малиновый цвет от капавшего со стола на пол малинового варенья. Этот беспорядок довершали зелёные кучки, которые превращали мамину кухню в куриный клозет. Потом курица перелетела со стола на пол. Она скребла лапками кухонный пол и внимательно осматривала то, что наскребла, и очень сердилась, что ничего съестного не находила. Мама всегда строго следила, чтобы на полу не было никаких крошек, но пернатая гостья этого не знала и упрямо долбила носиком пол кухни.
– Червячков ищет! – догадалась Вера.
– Нет, она гнездо вьёт, чтобы яйца откладывать.
Вера посмотрела на брата глупым взглядом, потому что никогда не могла определить, шутит он или нет. Они с братом стояли за дверью кухни и следили за курицей через дверное стекло. Пальчик на Вериной руке был уже перевязан бинтиком, теперь девочка знала, что не все любят, когда их гладят по головке, а некоторые даже клюются.
Надо сказать, что Саше было совсем не жаль поклёванного пальчика сестры, его злила мамина затея с супом.
Он стоял за дверью кухни, одетый в фуфайку, которая, по словам мамы, должна была защитить его от острого птичьего клюва, а его руки были подняты кверху, чтобы с них не свалились тяжёлые папины рукавицы, с которыми проще выходить на боксёрский ринг, чем ловить курицу. По маминому плану ему предстояло поймать курицу, а маме – отрубить ей голову. Саша уважал маму, но она, как женщина, не учла в своих планах, что размахивать топором – это мужское дело. Как мальчику не хватало папиной поддержки!
К дверям кухни подошла мама, в руках она держала топор, прижимая его к груди.
Ромма имела большой опыт варить куриный суп, но рубить шею живой курицы боялась до смерти. Как же могла она не учесть, что Володя должен был вернуться из командировки только в пятницу? Угостить мужа супом на настоящем курином бульоне ей очень хотелось, но сохранить курицу живой до его возвращения в городской квартире было невозможно. Одно утешало женщину, что курица стоила малых денег и была на редкость упитанной. Римма скучала по мужу, но этого она ему не скажет, это Володя должен знать и сам.