Но эта бессонная ночь нарушала весь порядок. Она беспокоила, травила душу. То ли ярким лунным светом – колдовским сиянием, то ли воем ветра – воем волков, эта ночь несла за собой дурное знамение. И каркали вороны, не унимавшиеся целый день накануне, подтверждая опасения. Два слитных карканья, еще два друг за другом, прерывистая серия звуков – бег, бегство, погоню пророчили эти крики. Воронам Рей верил больше, чем ясновидящим бабкам. Воронам нет смысла лгать.
Осторожно высвободив руку, Рей сел на кровати. Лима пробормотала что-то сквозь сон и перевернулась на другой бок, подмяв подушку. Тихо одевшись, он вышел на крыльцо. Сжал в зубах сигарету, но не успел чиркнуть спичкой, как табак сам собой задымился.
– Из десятков городов, из сотен деревень, сотен лесов и рощ, дорог и троп, ты выбрал именно это захолустье?
– Из десятков городов и прочее, тебя принесло именно сюда, – процедил он без намека на радость. Тереза Анцафел. Безликая, переменчивая, беспокойная. Ветер, непойманный в поле. – Мог бы спросить, каким ветром тебя сюда занесло, но да мне все равно.
– Попутным, – любезно пояснила Гончая, держась в шаге от невысоких ступень крыльца.
– Заднее окно открыто, – протянул Рей, глядя, как она переминается с ноги на ногу. – Странно, что ты предпочла дверь.
– Что произошло между тобой и Морой?
Рей не сдержал усмешки.
– Вот оно что, – проговорил он. – Неужели я понадобился старой ведьме, и она послала за мной свою Гончую? Или она потеряла терпение и прислала тебя меня убить?
Стылая ночь стала удушливой. В одно мгновение. Может, еще полгода назад он был бы рад такому исходу. Но теперь это ему уже было не нужно. Хватало, что тело относительно здорово и болит только на плохую погоду, что в постели лежит приятная глазу женщина, что где-то в полной безопасности растет дочь, а его собственный дом настолько крепок, что простоит десятки лет. Приход Гончей грозил все это испортить.
– У меня дерьмовый день, – холодно сказала Тереза. – Я не в настроении играть в зубоскальства. И меня никто не посылал.
– Мне не о чем с тобой разговаривать, Гончая, – не докурив, Рей отшвырнул сигарету в ночь. – Уходи. И скажи княгине, чтобы горела в Бездне. После смерти я к ней присоединюсь, и мы обсудим все, что она хотела.
Рей повернулся, протянул руку к дверной ручке и с досадой поморщился.