Алиса Кайлер! Она здесь! И меня тянет к ней! Я с трудом противился желанию немедленно двинуть в лес! Что за черт! Подобного раньше не было. Даже обернулся, ища племянницу кардинала, но здесь только я и инквизитор.
– Молчишь! – продолжал наседать Велдон.
Его глаза загорелись огнем и вдруг потухли.
– Мне известно о сиятельных не понаслышке. Они обратили меня… – последние три слова инквизитор монах едва слышно и отвел взор.
– Что? Ты избранный?
Потрясенный признанием Томаса Велдона, я забыл, что предо мной святой отец, и впервые обратился к нему не как к священнику, а словно к ровне мне, преступнику и вору.
– Был избранным, – монах откинул капюшон, я увидел в его глазах страх. – Ты не представляешь, что это такое, Гард. Но я нашел спасение от Дьявола в молитвах и вере.
– Когда? Как это случилось?
– Давно, больше двадцати лет назад. Сам я с юга Арнии, но мне посчастливилось стать учеником семинарии святого Иоанна Лекаря.
– Тима…
– Да, в священном городе. Всю свою сознательную жизнь я готовил себя к стезе врачевателя. Дар исцелять обнаружился у меня на двенадцатом году, когда в нашей деревне однажды остановились два монаха-иоаннита: отец Бернардин и отец Викентий; они-то и обнаружили мои способности.
Взгляд монаха устремился в прошлое.
– Сначала я испугался, ведь всякое колдовство – от Нечистого! Но братья Бернардин и Викентий успокоили меня. Светлая сила исцеления исходит от Двуединого Бога и дарована она лишь тем, кто верует в Бога Отца и Бога Сына. Без молитв и веры божья милость превращается в проклятье Дьявола, и тогда сила исходит от Лукавого и делает людям зло.
Значит, я проклят. Воровская магия точно не молитвами дается. Но отчего так хочется идти в лес – туда, где Алиса? Я точно знал, как найти тень.
– Они рассказали про меня нашему старому приходскому священнику, – говорил Томас Велдон, – Отец Гейб отнял меня у дядьки, и с тех пор я жил в его доме. Брат моей покойной матери только обрадовался, одним ртом-то меньше; я же с того времени не мыслил себя без Матери Церкви. Отец Гейб для меня настоящий родитель, отца по крови я не знал.
Монах осенил себя знамением.
– Я ежевечернее молюсь за упокоение его доброй души. Он учил меня Священному Писанию, кормил, поил и одевал как четверых собственных детей. Именно благодаря ему после семнадцатилетия меня допустили до нашего немощного епископа. До сих пор не знаю, чего это стоило отцу Гейбу. Девяностодвухлетний епископ Тилберт почти не вникал в хлопоты земные, но меня принял. Благословил и направил в Тиму.