– Что потом?
– Меня взяли в семинарию, и больше с отцом Гейбом мы не свиделись – вскоре он умер. – Велдон снова перекрестился. – Учиться мне нравилось, я был лучшим на курсе. Спустя шесть лет мы, студиозусы, сдали последний экзамен, и через несколько дней нас ждала новая жизнь. Меня определили на служение в госпитале для бедняков города Альбендо, и я был твердо настроен на постриг в монахи-иоанниты по прошествии семи лет. В последний день в семинарии ко мне явился сам декан факультета, мэтр Римберт, он повел в покои ректора. Там все и случилось.
Совсем недавно я бы решил, что церковник рехнулся, но уже слышал такую историю. Черная магия превратила Алису Кайлер в избранную, кинжал сиятельных, их убийцу. В тень! Она зовет к себе!
– Ты избранный, – повторил я. Захотелось отступить от церковника на шаг или два, и я не смог противиться сему позыву.
– Все они, – зашептал Велдон, – все тринадцать были мэтрами нашей семинарии. Ректор, декан и лучшие преподаватели. Только подумай, Гард, все они являлись сиятельными!
– Как это происходило?
– Не скажу, – устало, словно бы после тяжелого труда, произнес монах, – о том вечере и последующей ночи мне неведомо. В памяти мгла, провал. Только лишь помню круг из тринадцати облаченных в черное фигур и знакомые, почти родные лица, которые вдруг оказались масками слуг Дьявола, а дальше чернота… Я знал свое новое имя и то, что не смогу не подчиниться любому, кто его назовет.
– Какое имя?
– Я отрекся от него! От имени! От Лукавого и его слуг! Я обманул Дьявола! – взор монаха воспылал огнем, столь часто в нем горевшим. В глазах его зажглись костры инквизиции. – Я молился! Мое спасение – в Господе нашем!
Томас Велдон трижды осенил себя знамением.
Так просто? Всего лишь молитва – и ты свободен от черного колдовства, снова принадлежишь только себе? Поможет ли молитва Алисе? Захочет ли она избавиться от пут?
– Нет! Не просто! Спасет только искренняя, чистая вера! – воскликнул Велдон.
Кровь и песок! Я только что невольно озвучил свои мысли… Настороженно посмотрел на монаха, но вроде бы про обращенную в тень все же промолчал, потому как отец Томас продолжал говорить только о собственном прошлом.
– Долгие годы я ловил себя на том, что хочу услужить. Хотел пасть на колени и подчиниться слову любого, кто произнесет имя, коим нарекли меня слуги Лукавого. Лишь многократно повторенная молитва спасала от дьявольских помыслов!