18. Ахилл учится у Хирона бряцать плектром и справедливости
Ахилл о воспитании у Кентавра всегда с теплотой вспоминал:
– После игры на свирели меня научил мудрый Хирон бряцать Аполлоновым плектром и восхвалять в песнопениях доблести древних героев, зельям и также травам целебным, средство какое чрезмерную кровь остановит, какое сон наведет, какое открытые раны закроет, язвы какие железом, какие травами лечат. В душу вложил справедливости мне он святые заветы. Вот таковы были мои начальные подростковые годы.
Пелид в отличии от Геракла никогда не был чуждым Музам. Сама велеречивая Муза эпической поэзии Каллиопа, приглашенная Хироном, учила Ахилла возглашению прекрасного слова и пению. Песни времен героических в книге своей эта задумчивая Муза с пышными волосами хранила и научила своему крику Пелида.
Секст Эмпирик в книге «Против ученых» говорит, что нет ничего странного в том, что Ахилл, будучи влюбчивым и невоздержанным, мог ревностно заниматься музыкой.
Так же и Стаций говорит, что для подросшего Ахилла уже не под свирель, а под лиру часто пел Хирон сказания о древних героях.
Согласно «Эподам» Горация, своему питомцу пел Кентавр знаменитый:
– В бою непобедимый ты смертным Фетидой рожден. Край Ассарака тебя ожидает, где хладные волны скудного текут Скамандра, и быстро бежит Симоис. Путь же обратный тебе отрезала всемогущая Мойра, и даже мать лазурная в отчий дом не вернет уж тебя. Там облегчай вином и песней тяжелое горе: они утеху сладкую в скорби человеку дают.
Согласно Филострату, Ахилл был самым справедливым из героев как по природе, так и вследствие обучения у Хирона.
Почти каждый вечер, чтоб тот и во сне помнил, русоволосый Кентавр, поглаживая коротко подстриженную кудрявую золотистую бородку, говорил своему воспитаннику:
– Будь всегда справедливым, ибо в правде все добродетели мира.
Когда же воспитанник просил объяснить, что такое справедливость, Филирид, не задумываясь, обычно кратко так и очень серьезно ему отвечал:
– Это, прежде всего, равенство всех, без исключения, перед законами.
Потом, окидывая Ахилла все понимающим взором мудрых бирюзовых глаз, в которых сквозь серьезность виднелась лукавость, добавлял: