Некоторые, подобно Еврипиду, говорят, что богини, омывшись в серебристых волнах, предстали обнаженными перед Парисом.
Однако другие говорят, что именно Афина и Гера никак не могли раздеться перед смертным.
Добродетельная Гера от возмущения даже дара речи лишилась. Поднятые брови образовали морщинки на лбу, зрачки расширились, а приоткрытый рот принял сначала округленную форму, а потом уголки губ опустились и застыли в хищной улыбке; она только часто дышала и грозила пастуху пальцем.
Афина же, задрав подбородок и, стараясь не дать вспыхнуть неодолимому гневу, во время которого она легко могла Париса убить, надменно сказала:
– За то, что Тиресий не закрыл бесстыжих глаз, когда я обнаженной купалась, их я ему вырвала из глазниц. Тебе же надо бы вырвать нечестивый язык из поганого рта…
Тут предусмотрительный Гермес с криком «не забывайте, что этот конкурс сам Зевс учредил» воткнул свой кадуцей в землю между Парисом и взбешенной Афиной. Жезл Аргоубийцы мог и усыплять, и будить, но главное – он мог мирить даже заклятых врагов, и потому Афина успокоилась, хотя раздеваться, как и Гера не стала.
Афродита же разделась и сделала это так, что не только Парис и Гермес, но даже Афина и Гера застыли завороженные. Лицо Киприды дышало неземной красотой, оно было недосягаемым ни для кого эталоном и живым образцом красоты. Голубые белки глаз с фиолетовыми зрачками излучали какую-то непостижимую тайну, небольшой чуть вздернутый нос говорил о ее негреческом происхождении. Над изящным ртом с чуть припухлыми розовыми губами виднелась небольшая родинка, которая как раз и дополняла неизъяснимую словами гармонию всего лица.
Вот из неестественно медленно ниспадавшего покрывала показалась высокая грудь с торчащими кверху набухшими розовыми сосками, упругая, как у девушки, от которой не могли отвести завороженного взгляда не только мужчины, но и обе женщины. Эта грудь была верхом совершенства – гармонией выпуклости и линий. Покрывало, наконец, упало к точеным ногам Афродиты и взорам открылась тонкая как у юницы талия, плавно переходящая в женственно округлые, но стройные удлиненные бедра. Пафийка прикрыла ладонями самый низ живота и грудь так, что было ясно – она прикрыла лоно и грудь не из стыдливости, а для того, чтоб еще больше приковать внимание к самым сокровенным метам своего бесподобного тела. Не только мужчины, но и женщины наслаждались красотой Афродиты, всем казалось, что она вобрала в себя всю красоту мира.