Присутствовавший на играх пастух Агелай устремился к Приаму и рассказал ему, что юноша, победивший в играх, это его выживший сын Парис. Недоверчивый царь тут же позвал Гекубу, которая при виде котомки и погремушки, которые показал ей Агелай, получивший их когда-то вместе с новорожденным младенцем Парисом, признала в нем своего сына. Тогда с большим почетом Парис был препровожден во дворец, где радостный Приам по-царски отпраздновал возвращение сына пышным пиром и отборной гекатомбой богам.
Драконций иначе поет о возвращении Александра в семью: от кормилицы льстивым ребенком знал все о роде своем Александр: от чьей крови родился, с чем подброшен он был, и сразу после суда над тремя богинями прямо в Трою отправился. Во время шествия к храму, троянский пастух появляется перед процессией, приветствует всех и голосом громким кричит:
– Возрадуйтесь все! Блаженен будь, царь, и вас я приветствую, сверстники, братья, той же я крови, что вы, Приамова отрасль родная; той же Гекубой рожден, подброшен, ни в чем не виновный, вырос Парис пастухом в предгорьях божественной Иды. Но не презренный сейчас я пастух: раздор прекратил между богинями; подобные распри небу с тех пор неизвестны. Братья, коль верите мне (надеюсь, и царь не замедлит признаться в грехе, и сына мать не отвергнет), то поглядите, с чем был когда-то на Иде подброшен.
После того, как Парис показал свидетельства царского рода, его в объятья
уж заключает Приам, и радости слезы на сына льются обильным дождем. Счастливая мать прибегает, ликуя, в крепких объятиях сын, и оба родителя вместе шею его и красивое, как у Феба лицо покрывают лобзаньями; отталкивают друг друга в споре, кто его нежнее и жарче обнимет.
Среди многочисленных детей Приама были двое – Гелен и Кассандра, обладавшие даром прорицания, и они, как могли, противились появлению живого и невредимого Александра – Париса в Трое. Пользовавшийся уважением благоразумный и обычно спокойный Гелен в этот раз громко вопил, тряся не давно появившейся бородкой:
– Отец мой и матерь, что в благочестье своем вы творите, ведь вы, приняв Париса, губите город? Вот он, несчастная мать, тот факел, что тебе ночью явился, тот, что всю Трою спалит и отцовское царство до основанья разрушит.
Так брат – прорицатель пока говорил вбегает, как обычно беснуясь, Кассандра, рыжеволосая дева с глазами зелеными. Мать, трясущимися обхватив руками обеими, пророчица Феба в горний эфир погружает горящий свой взор и, внемля мощному дыханью бога, ей и отцу вдохновенно пророчит: