Я заставил себя не думать о ней больше. Хорошо, что тогда мне как раз нужно было уезжать в училище. И хорошо, что оно далеко от Москвы.
Она приезжала ко мне несколько раз, ныла и просила прощенья. Но дважды такие вещи не прощают. Теперь мы просто соседи.
В окно уже забираются первые лучи летнего солнца. А я так и не поспал. И гремящая в соседнем доме музыка так и не утихла. Может, переехать в московскую квартиру? Во всяком случае, пока дед не вернется.
От мыслей отвлекает грохот на первом этаже. Спускаюсь. Кто-то долбится в мою дверь. Открываю.
– Лешенька, милый, ты уже вернулся?
Клавдия Ильинична, ровесница моего деда, бывший председатель Союза Московских писателей оглядывает меня голубыми старческими глазами. Мне неуютно стоять перед ней в одних только боксерах, все-таки она помогала деду нянчить меня, когда родителей не стало, но она пришла совсем не вовремя.
– Как ты возмужал! Ну как там, в Крыму то? Наш он все-таки? Съездить бы, я ведь в молодости…
– Наш, наш, баба Клава, – перебиваю старушку, воспоминания ее комсомольской юности не то, что мне сейчас нужно. – Съездите еще. Потерпите, скоро мост построят.
– Доживу ли?
– Доживете, – улыбаюсь. – Вы что-то хотели?
– Да что хотели? Мы все тут одного хотим, – старушка окидывает рукой поселок, – чтобы ты, раз вернулся, приструнил бы подругу свою. Она вот, пока ты тут был, вела себя положительно. А как только ты уехал такое началось… ого-го! – бабка хватается руками за голову с отдающими краснотой волосами, и продолжает жалобным тоном. – Ведь как только ночь, так съезжаются эти ее, друзья значит… такого же поведения, как и она, легкого… Лешенька, ведь она хорошей девочкой была, что это стало то? В неделю только пару дней как тихо в поселке. День спит, а потом, до самого рассвета тыц-тыц-тыц. Невозможно жить стало. А нас всех… словами грубыми… посылает, значит.
– Ну а я то что могу сделать, баб Клава?
Чего она от меня хочет?
– Ты бы пошел, поговорил с ней. Вы ведь друзья. Может быть, она тебя послушает. Такая ведь молодая, а пьет как… и курит! И я даже думаю, что там и наркотики у них имеются. Полицию вызывали, обыск проводили, не нашли ничего… А девки то какие там ходят! А парни? Ты видел? У них морды во, – бабка раздувает щеки, обхватывая их ладонями, – все лысые, как в девяностые, когда тут бандюки ходили. Страшно жить стало, Лешенька. Вот как ты уехал в это свое училище, так и подменили словно девку. Говорят, что и институт бросила даже. Поговори ты с ней. Пусть за ум возьмется.