– Извращенка.
– Не завидуй.
На короткую перепалку девушек никто не обратил внимания. Славик-то и вовсе второй год подряд подбивал Катерину оформить Гавриловой фонарь под глазом – для лучшего обзора и кротости ума. Смоль же прозвала себя пацифисткой и стоически терпела гадкую натуру редкой собеседницы, вяло отбиваясь от словесных атак. Гаврилова была чем-то совершенно незначительным – призраком прошлого, тянущего к ней сведенные жадностью алые когти.
Жизнь столкнула Катю с этой мегерой немилосердно – швырнула послушную мамину дочку под ноги бездушному тирану, пытающемуся любыми путями завоевать чужое внимание. Семьи как таковой у Нади не было – были пропавший (ушедший за хлебом, разумеется) отец и мать, увлекшаяся юнцом на полтора десятилетия себя моложе. Что до Гавриловой-младшей – ей полагалось очень рано взрослеть и не лезть под руку матери, крепко уцепившей амура за… колчан со стрелами.
Так что в первом классе, когда Смоль впервые увидела тощую, вытянувшуюся, словно лягушонок, с широким крупным ртом девчушку, голову которой украшал огромный белый бант, начались ее страдания. Гаврилова искала одобрения везде – у учителей, одноклассников, компании, что собиралась за гаражами незаконченных новостроек. Для учителей девочка оказалась слишком неприметной, для одноклассников – громкой, для плохой компании – в самый раз. И различив в себе неожиданно нежную любовь к унижению других, Надя с радостью выбрала себе в жертву отличницу-тихоню. Смоль помнила до сих пор, как размазывала в детстве слезы по щекам и искала сменку на огромных шкафах в кабинете. Как хохотали дети, когда Гаврилова пихала ее в спину на физкультуре, непременно заставляя разбить обе коленки и расцарапать ладони.
Узнав, какой университет выбрала Смоль, Надя подала туда документы первой. Но на журфак не прошла, застряв на культурологии. Может, это дало Катерине передышку? Но без вечной травли она выдохнула, выбралась из скорлупы и скинула с себя роль жертвы. Вышла на красный диплом, с удовольствием научилась отстаивать себя – сначала робко и несмело, ведь душа привычно пряталась в пятки. Затем уверенно и твердо, кусая каждого, кто подбирался к личным границам. Злой рок или очередное испытание, но Гаврилова оказалась в одной группе с Бестужевым, это заставляло Катерину мелькать у их аудитории, смеясь на переменах и жуя один пирожок на двоих с другом. Каково же было ее удивление, когда попытка Нади внести в их отношения разлад с треском провалилась, – Бестужев был строг и категоричен. А среди группы своей неприятельницы она нашла хороших людей. Того же хамоватого, но всегда честного и простого Славика.