Дед Беляс вышел за нею на порог, подробно объяснил, куда идти.
Дом умершей Весняны стоял поодаль от всей деревни на невысоком холме, отстаивающем границу человеческого жилья у леса. Был у него в соседях второй домик. Его и домиком назвать было сложно – приехала и прижилась в нем лет пять назад странная женщина Чернава. Говорила, что из соседней деревни за болотом, а как оно на самом деле, никто и не знал. Связи с той деревней не держали, в друзьях друг у друга не числились – добраться туда делом было тяжелым и не сказать что выгодным. Лишь изредка встречали они своих далеких соседей – на болотах, где вместе собирали клюкву. Что трасса у деревни Жабка рядом, так ну и что? В город они не стремились, деревенского автобуса и приезжих торговцев раз в пару месяцев деревенским было более чем достаточно.
Чернава у них не прижилась. Вспоминая ее, старик стал хмурым, а голос его перешел на низкий вкрадчивый шепот. Кусая спрятанные за усами губы, он закончил свой рассказ.
«Ты вот что, дочка, держи глаз с ней востро. Что-то в ней мне покоя не дает, ее даже скотина стороной обходит. За ведьму ее считают, перешептываются, боятся, да только случись какая беда, все равно к ней идут. Так и живет бобылем[3] на хуторе».
И что-то в этот момент по-змеиному скользнуло внутри Кати. Резко, как выбивают дыхание твердым кулаком в солнечное сплетение. Лавина не тревоги, нет – ужаса. Поднимающего волосы на голове и пускающего мурашки «гусиной кожей». Такого чистого, что все внутренности сжались в панической атаке, а сердце зашлось и ускорило беспокойный бег. Смоль замерла. Окинула внимательным взглядом весь двор.
Развевающееся по ветру белье, подремывающая в будке псина и разросшийся шиповник у деревянного ровного – досочка к досочке – забора. Где же оно? Где? Причина, по которой ее обуял этот иррациональный страх, заставивший замереть на месте. Беляс говорил что-то еще, похлопывая по-отцовски ее по плечу. А Катя терялась в этом странном, диком ощущении. Будто что-то неизбежное тянуло жадные руки в их сторону, что-то дышало льдом, одаривая замогильным запахом гнили и почвы.
Пытаясь прояснить сознание, она протестующе тряхнула головой и отстраненно попрощалась с мужчиной. Он так и остался стоять на пороге, когда ее тонкий силуэт скрылся за углом последней видневшейся избы.