– Ты специально всё это говоришь про нашего короля, чтобы мы начали его ненавидеть!
Катарина встала и начала размахивать руками.
– Это ложь! Мой отец дружит с ним! Мой отец в королевском совете! Мой отец…
– Катарина, замолчи! – я схватила девушку за руку и посадила обратно. – Медалин, продолжай.
– У Раймунда был маленький сын и беременная жена. В один день поздно ночью они возвращались во дворец и на их карету напали. Разбойники заставили Раймунда смотреть, как они перерезают горло его сыну и избивают беременную жену. Они заперли Раймунда вместе с телами жены и сына в карете, а после подожгли.
– Какой ужас! – на глазах Катарины выступили слёзы.
– Ваш любимый король Жером отдал приказ. Никто другой не осмелился бы на такое зверство, – Медалин с отвращением выплёвывала слова. – Но я слышала, что жене удалось выжить и она родила ребёнка.
– Значит, где-то живет двоюродный брат или сестра Николаса? – Верания посмотрела на Ариану. – Ещё один наследник династии Дюран.
– Ложь.
Франциска повернулась к нам. Её лицо не выражало никаких эмоций. Абсолютное безразличие.
– Люди любят выдумывать сказки из трагедий, – спокойно произнесла Франциска.
Спрыгнув с подоконника, она поправила платье.
– Даже если история про семью Раймунда правда, то они давно мертвы. Мы всю жизнь жили, не зная об этом. Что-то изменилось? Очередное доказательство жестокости Жерома. Ничего нового.
– Если король так ужасен, может ли принц Николас быть таким же? – Флоренс посмотрела на Селестину. – У тебя вспыльчивый характер, Селестина. Ты можешь на эмоциях наговорить кучу гадостей. Не боишься, что принц в злости тебя задушит?
Селестина не ответила. При всей своей самоуверенности и гордости, она явно этого боялась. Селестина, как и все остальные претендентки, не общалась с Николасом. Она не могла знать, какие мысли крутились в его голове и, что скрывалось в глубинах его души. Возможно, снаружи симпатичный и нежный принц, внутри являлся беспощадным тираном. Никто из нас его не знал. Мы все желали этого, но принц Николас не давал нам никаких шансов.
– Это всё так грустно. Дети были невинны! Вокруг одна несправедливость.
Катарина достала платок и вытерла слёзы.
– Я даже львицей не могу побыть из-за эгоизма Верании. Ещё одна несправедливость.
– И вновь ты всё свела к себе! – закатив глаза, Верания встала и откинула рыжие волосы. – Я буду львицей и никто другой!