– Почему? – спросила я.
В одном вопросе скрывалось так много.
Почему обманул? Почему использовал? Почему ушёл?
– Ты изменилась.
Его глаза блуждали по моему лицу. Всматриваясь в каждую морщинку. Изучая крапинки в моих зеленых глазах.
Если бы он только знал, как мне хотелось сделать с ним тоже самое. Я представляла его лицо сотни раз. Видела во снах и фантазировала в реальности. Но за столько лет моё воображение так и не нарисовало единый образ.
– Ты хоть раз сожалел, что бросил меня?
Его взгляд казался кристально чистым. Настолько чистым, что не ощущался реальным. Я не увидела в нём ни боли, ни стыда, ни раскаяния. Его глаза заполнила пустота, тонущая в абсолютном безразличие.
– Ни разу. – невозмутимо ответил он.
Холодные слова болезненно воткнулись в сердце, заставив безжалостно кровоточить. Руки, отталкивающие его плечи, ослабли. В один момент моё тело ощутилось непосильным грузом, с которым я не смогла совладать.
Зеленоглазый аккуратно убрал кинжал от моей шеи и встал на ноги. Отвернувшись, он начал уходить. Его шаги становились всё дальше, пока полностью не растворились в тишине.
Я лежала на холодной дороге и смотрела в ночное небо. Я хотела быть ослеплённой ярким сиянием звёзд. Хотела, чтобы они забрали меня к себе в волшебную высь. Я мечтала слиться с ночью и не чувствовать обжигающую душу боль.
– Нам нужно найти Медалин.
Франциска встала рядом со мной и посмотрела на небо.
– Я его знаю. – я прошептала.
Мой голос был хриплым из-за внезапных слёз, которые я старательно сдерживала. Я не могла позволить себе разрыдаться. Не могла позволить ему выиграть. Он не сожалел. Ни разу.
– Скажи его имя. – попросила Франциска.
Мне захотелось смеяться. Единственный мужчина, который ежедневно появлялся в моим мыслях, снах и надеждах был вечно безымянным.
– Вивьен, поверь. Ты его не знаешь.
Франциска помогла мне подняться. Весь путь до центральной площади мы прошли в тишине. Осталось так много вопросов, которые было логично задать. Так много тем, которые было необходимо обсудить. Но я не могла заставить себя заговорить. Встреча с ним опустошила мою душу, прожгла сердце, болезненно разочаровала.
Людей стало в несколько раз больше. Нарядные адорианцы толпились около танцующих, разливали всевозможные напитки, смеялись над бессмысленными шутками, оценивали безвкусные костюмы друг друга. Звонкие голоса нервировали, а громкая музыка вгоняла в панику. Я была не в состоянии мыслить. Мне хотелось тишины, одиночества и покоя. А не ощущать толчки проходящих мимо людей.