Кэт врезалась в меня на полном ходу, я поймала её, опустилась перед ней на корточки и обняла за талию.
Глазки опухшие, личико заплаканное, слёзки льются и льются нескончаемым потоком.
Я не знала, что ей говорить, как утешить, горло сдавило от слёз и слова не шли с языка.
Она тоже молчала, только всхлипывала и смотрела на меня своим повзрослевшим взглядом.
В её глазках,я видела скорбь, которую испытывала сама, она не хотела жить и это я тоже видела.
– Кэт, – выговорила я наконец, прочищая горло.
Мне надо было ей сказать, она должна была жить дальше и я верила, очень надеялась, что мои слова ей помогут. Кэти сможет, она справится. Ведь она моя дочь.
– Так ведь тебя зовут, правда?
Кэт качнула головкой, продолжая смотреть на меня не отрываясь.
– Вот. Значит я к тебе.
– Ты от мамы?– Спросил мой ребёнок.
Я мотнула головой, также как она секунду назад.
– Да Кэт, я от твоей мамы.
Кэти больше не плакала, а просто смотрела на меня.
– У тебя мамины глаза, – почти не дыша говорит дочка и снова начинает плакать.
Я обнимаю, прижимаю к себе, стараясь успокоить, передать свою любовь, сказать что люблю.
Кэт обнимает меня за шею.
Когда мы спускались на землю помогать людям, принимали облик умерших людей, от нас оставались только глаза.
Кэти не ошиблась, она всегда видела то, что не видели другие и могла прочитать между строк.
Она видела меня за этой личиной мертвеца. Меня – свою маму, а не чужую тётю. Я видела это по её сосредоточенным глазкам.
– Мама.
Произнесла малышка и поцеловала меня в щёку. Я расплакалась, а она вытирала своими ладошками мои слёзы.
– Можешь не говорить, я знаю, что это ты.
– Кэт, я люблю тебя, я всегда рядом с тобой, чтобы не случилось. Просто знай, ладно?
– И я люблю тебя мамочка, я очень скучаю по тебе.
– Я тоже скучаю малышка, но ты не плачь, не плачь пожалуйста. Знай, что даже если ты меня не видишь и я не рядом с тобой и папой, я вижу тебя и наблюдаю за тобой. Я всегда с вами солнышко.
Мы долго целовались и обнимались, а потом я спустила её с рук и довела до дома.
Вышел мой муж. Похудевший, осунувшийся, измученный, ему было больно, но он старался держаться ради дочки.
– Спасибо вам, – хриплым, безжизненным голосом проговорил он и я готова была броситься и к нему на шею тоже, но вовремя сдержалась. Как бы он меня ни любил и ни скучал, Роберт бы не понял, как дочка.