– Павел Иванович, что же это… Как же неспокойно мне! Душа не на месте! – она говорила быстрыми оборванными фразами, гладила его по лицу и плечам, словно о чём-то просила. – Что-то будет… Я чувствую, накроет! Павел Иванович, милый, душа не на месте, беда будет…
Павел Иванович пытался понять весь этот сумбур и, кажется, понял.
– Ну что вы, Елена Дмитриевна, полно вам! Война дело серьезное, не спорю, но так ведь не впервой.
– Вы ещё Наполеона вспомните!
– И вспомню. Ну что же вы так разволновались, душа моя! – Палываныч с усталой нежностью обнял свою Елену, надеясь прекратить этот ненужный диалог.
Но Елена Дмитриевна успокаиваться не собиралась:
– Павел Иванович, вы меня не слышите? Какой Наполеон… Не будет никакой победы, Павел Иванович, для нас с вами – не будет!..
Павел Иванович поправ нормы приличия плюхнулся на строгий неудобный кабинетный диван, предчувствуя бессмысленный спор.
Елена Дмитриевна ходила тревожными петлями, как волчица в клетке:
– Вся жизнь в пропасть катится… Неужели вы не видите?
Она скинула свои перчатки и взяла Павла Ивановича за руки дрожащими холодными пальцами:
– Бежать надо, Паша… Бежать! – она говорила тихо и даже с какой-то злостью. – Лев Иосифович нам паспорта сделает, Стамбул, София… Монреаль… Не важно…