– Да частенько. Ступеньки – да, крутые…
– А перила крепкие.
– А перила крепкие… – эхом повторил вор. И, немного подумав, добавил: – И скользкие.
– А Юля… Марковна злоупотребляла? – спросил Альберт.
– А что? – резко спросил Антрацит.
Грузный он мужчина, но плечи широкие, как у всякого разжиревшего на старости лет штангиста. Вид свежий, как у перезрелого толстокорого лимона на ветке. И мягкий уже плод, и сморщенный, но соки из земли еще тянет.
В дверях появился Мирон, напуганный, глазки бегают. Он и пытался скрыть свой страх под напускной крутостью, но Альберт все видел.
– Там это, менты подъехали, – косо глянув на него, сказал Мирон.
– Ты иди. – Антрацит выразительно посмотрел на Альберта.
Мирон вывел его через запасной ход.
– И куда мне? – спросил Альберт, осматриваясь.
Участок огромный: сосны, пруд, баня бревенчатая, шашлычная беседка, дорожка по периметру вдоль забора, причем под крышей, во время дождя бегать можно или просто патрулировать.
– Ну, можешь в беседку.
– А почему не в баню? – спросил Альберт.
– Ну да, запашок от тебя… – поморщился Мирон.
Альберт усмехнулся. От него да, пахло с дороги, но от этого экземпляра несло крысой.
– Тогда я в баню.
– Только осторожно, а то спалишь еще!
Альберт кивнул, глянув на Мирона. С чего это он так за хозяйское добро переживает? Или боится, что с него и за баню спросят – вдогон после Юли?..
– Нормально все будет, не переживай!
Баня большая, двухэтажная, на втором этаже – массажная и бильярдная. В массажной кушетка, матрас на ней, белье, подушка, видно, кто-то иной раз ночевал здесь. От дома до бани метров сорок-пятьдесят, не так уж и далеко, если разобраться. Дорожка к ней вдоль забора ведет, та, которая под крышей. И дорожку эту с переднего двора не видно. Наверное.
Альберт осмотрел баню, дровницу и занялся печью, растопил ее, сел, долго смотрел, как разгорается огонь, наслаждаясь запахом березового дыма. Наконец заполыхало в полную силу, огонь с гулом облизывал своды чугунной топки, тяга усилилась, дым с шумом уходил в трубу. Подбрасывая дрова, Альберт продолжал смотреть на огонь. Любимое занятие, помнится, в зоне он частенько бывал в кочегарке. И не только потому, что Антрацит числился там истопником. Просто на огонь он мог смотреть так же бесконечно долго, как на фотографию своей любимой Кристины…