Как бы то ни было, обладателям серых форм желательно держаться подальше от учеников в чёрном: первые ещё не умеют контролировать уровень собственного излучения; по этой же причине академия имеет такую большую территорию. А ученики в чёрном не способны защищаться от чужого излучения, не накопив достаточно своего. На мой вопрос, на кой они вообще эту энергию копят, Дмитрий ответил долгим взглядом. Тяжести в нём было на пару тонн. Но затем он тяжело вздохнул и произнёс, уткнувшись взглядом в книгу:
– Если доживёшь до августа, поймёшь причину.
Стоит ли говорить, как меня это простимулировало?
Вот и теперь я лежу на земле, едва дыша, но уже мысленно поднимаю себя за волосы, чтобы продолжить оттачивать движения.
Я жить хочу очень сильно!
К тому же сегодня я должна решить, что делать со своей легендой… Даже у моей вечно занятой матери, живущей в другом городе и посылающей мне деньги на еду и общагу, должен был возникнуть вопрос: почему я не вернулась домой на каникулы? Изначально я оставалась ради тусовок с местными студентами и планировала вернуться домой как раз к этому времени; но сейчас твёрдо решила остаться в академии до конца своего испытательного срока, почувствовав прилив бодрости и улучшение общего самочувствия после изнурительных тренировок – что, по факту, было вообще абсурдно: к этому моменту в таком ритме жизни я уже должна была разваливаться на кусочки! Но нет – мне хорошо! И внутри, и снаружи.
Да, я устала, но не могу не заметить, что у меня даже кожа лучше стала выглядеть: единственное зеркало в моём скромном домике показало мне именно такую картину…
Короче, через тернии к звёздам!
– Дмитрий, а сколько тебе лет? – спрашиваю, поднимаясь на ноги, ходившие ходуном от перенапряжения. – Ты выглядишь на двадцать три максимум… но сам сказал, что ещё десять лет назад освоил все техники вашего запатентованного боевого искусства! Это, выходит, ты ещё в подростковом возрасте попал в академию?
– Я сюда не попадал, я здесь вырос, – не отрываясь от книги, отвечает Дмитрий, – мне сейчас тридцать два года, в двадцать один я остановил своё старение. Но ты мне всё равно на слово не поверишь – так что можешь думать, что мне двадцать три.
– Можно остановить своё старение?! – Мои глаза загораются неподдельным воодушевлением.
– Не во всех случаях успех гарантирован, – сухо отзывается мой старший.