– Вы, главное, ребята, вперёд не лезьте, – поучал молодых Чанов. – Тебя это, Колька, особливо касается, уж больно суетной ты у нас. А в ночном бою такое особенно опасно, это ведь тебе не днём воевать, когда всё видать. Мы ура кричим, и вы кричите, мы сабелькой машем, и вы, стало быть, тоже.
– Правильно, будете отделение сзади прикрывать, – согласился с Чановым Тимофей. – Глядите, чтобы бородатые нам за спину не зашли. И палить из ружей и пистолей не спешите, в своих можете попасть. Сабля в ночном бою – лучшее оружие для вас.
Небо с восточной стороны начало светлеть, и, разделив сводный отряд на три части, подполковник Подлуцкий дал команду выдвигаться к ханскому лагерю.
Первый и второй эскадроны драгун шли следом за егерской ротой. Нужно было пройти неширокую речку вброд и потом следовать вглубь долины. Впереди уже виднелись огни ночных костров.
– Спугнём ханцев, – цедил сквозь зубы Копорский. – Тут у брода самое место для их ночного пикета. Стрельнут, пять минут – и все на ноги в лагере поднимутся, прыг на коней, и попробуй их потом догони.
Удивительно, но на броде никого из неприятельских воинов не было! Может, и был тут ранее пост, но к утру снялся. Пресловутая восточная беспечность сыграла здесь русским на руку.
Ведший отряд майор Кетлер подождал, пока переправится последний всадник, и махнул рукой. Рассыпая роту в цепь, капитан егерей повёл своих стрелков лёгким бегом в сторону мерцавших костров.
– Ждём! Ждём! – осаживая жеребца, бросил майор. – С боков ещё два наших отряда заходит. Одновременно всем нужно ударить.
В сером рассветном сумраке начали проступать вытянутые линии кавалерии. Кони переступали, фыркали, слышался звон упряжного железа и негромкий говор. Вдруг впереди, там, где был ханский лагерь и куда убежали егерские цепи, хлопнул выстрел. За ним ещё один, и вот ударила целая россыпь.
– Трубач, «Наступной марш»! – скомандовал Кетлер, и над долиной, вплетаясь в звуки близкого стрелкового боя, разлетелся понятный каждому кавалеристу сигнал. – Сабли долой! – рявкнул майор. – Дирекция прямо, в две линии, аллюр рысью! Атака!
– Атака! Атака! Атака! – выдували медь полковые и эскадронные трубачи.
Подстегнув Зорьку, нёсся в первой линии и Тимофей.
– Вперёд, старушка! Вперёд! – дал он шенкелей кобыле. – Ура-а! – его голос слился с сотнями других, что грянули атакующий клич. В сером сумраке, впереди, проступила линия человеческих фигур. Егеря отскакивали в стороны, сбегались в кучки, чтобы не быть растоптанными конями. Зорька чуть было не сбила грудью одного стрелка, отвернула от второго, и вот он уже, муравейник неприятельского лагеря. – Ух-х! – с резким выдохом Тимофей рубанул бежавшего прочь человека в халате. – На! – Клинок просёк спину второму. На него вывернул оседлавший коня неприятельский всадник, и он еле успел отбить удар его сабли, направленный в голову. Враг проскочил ко второй линии, а Тимофей направил коня в проход между обозными повозками. Вслед за ним сюда же залетело всё его отделение.