– Ты бы думал не о ее судьбе, а о собственном благополучии, – голос Вадлера сел, стал глухим и низким. Инквизитор со светлыми, почти прозрачными глазами, стоял рядом с напарником, тоже разминая пальцы. Кажется, они не мешали друг другу совсем, привыкнув работать в паре.
– Вы же свои, – всерьез заволновался пленник и тут же замолчал, не в состоянии шевельнуть или отвести глаза от Лотля.
А сам инквизитор уже не был похож на себя еще минуту назад. Синие глаза вдруг блеснули, а затем потемнели, став равномерно темными, бездонными. Лицо сделалось снежно-белым, и от висков к глазам, по скулам и лбу, потянулись черные линии, словно вздувшиеся вены, заполненные чернилам. Теперь Лотль очень мало напоминал человека.
Тот, кто висел на дыбе, дернулся. Его глаза тоже затянула мгла. Но словно бы силы не хватило, почти мгновенно схлынула, заполнившись другим, темно-красным глубоким цветом. Прошло еще немного времени. И эта глубокая краснота потянулась дальше, к вискам, расплываясь по плечам, рукам и ниже, к самым пальцам.
Вадлер махнул коротким кинжалом, зажатым в руке, и сорвал с пленника и форменную куртку, и рубашку, обнажая торс. Теперь нам стало видно, как алые венозные линии стекаются в спираль на животе, закручиваясь водоворотом.
Стиснув зубы, со свистом дыша через них, я передернул плечами. От чужой силы тело между лопатками покрылось чешуей, зудя и требуя полностью обернуться. Чужеродная мощь подавляла и требовала реагировать, и сдержать инстинкты было не так и просто.
– Это пока мелочи. Когда начнут допрос, совсем дурно будет. Давай вот так попробуем, – я скосил глаза на Хейзеда, у которого на скулах проступили черные чешуйки частичного оборота.
Друг вытянул откуда-то тонкий и длинный клинок густой тьмы и махнул рукой, словно рассекая пространство перед нами. Дышать тут же стало легче.
– Только не отходи, клинок разрезает не такой уж и большой кусок, – буркнул Черный, держа свой меч обеими руками. Я же только кивнул, впившись взглядом в происходящее в другом конце камеры.
Махнув руками, словно стряхивая с них капли воды, Вадлер осторожно и медленно коснулся виска пленника. Наполненные красным глаза закатились, тело изогнулось в спазме, но я не чувствовал, чтобы ему было больно. Это была какая-то совершенно незнакомая мне техника. И всей душой был бы благодарен, чтобы подобное никогда не испытать на себе.