Молодая девушка-секретарь в дежурной офисной одежде вежливо попросила подождать пять минут в приёмной. Тут из кабинета вышел лысоватый мужчина в мятых шортах и старой футболке, оценивающе посмотрел на меня, и, видимо, не найдя ничего, заслуживающего внимания, бросил девушке: «У нас совещание», – и закрыл за собой дверь.
Прошло уже полчаса. Я прочитала все местные глянцевые журналы от корки до корки, рассмотрела все потёртости дивана и пятна на журнальном столике. А совещание всё длилось и длилось.
Наконец, девушка-секретарь сжалилась надо мной и кому-то позвонила. Через минуту я услышала громкий властный голос:
– Войдите!
Я шепнула девушке:
– Спасибо, – и открыла дверь.
В огромной комнате расположились трое мужчин. Двое стояли в дальнем углу около пыльного шкафа со всякой рухлядью, а один, видимо главный, сидел у окна в огромном, как бегемот, дорогом кожаном чёрном кресле, положив ногу на ногу по-американски, слегка покачиваясь из стороны в сторону.
Он молча осматривал меня оценивающим властным взглядом. Я физически ощущала этот взгляд на своём теле, хотелось съёжиться. «Считай до десяти», – приказала я себе и улыбнулась. Рядом стояла простенькая дешёвая школьная парта с раскрытым ноутбуком.
– Вы ко мне? – наконец произнёс мужчина негромко.
– Меня зовут Елена Ладыгина, я директор «Театр тишины». Мне написал Кирилл, – я смотрела мужчине в лицо, стараясь говорить медленно и спокойно.
Тут из дальнего угла к главному подошёл уже знакомый мне лысоватый мужчина в футболке и шортах.
– Помнишь, я говорил тебе? Очередная благотворительность. Вот их сайт, – он начал что-то быстро набирать в телефоне.
«Кажется тот, кто в шортах – Кирилл, – отметила я про себя, пытаясь понять, кто же из них кто. – А тот, что у окна – Сергей Кульясов, директор фестиваля», – я вспомнила просмотренные интервью.
– Хороший сайт, – удивлённо отметил Сергей, рассматривая картинку в телефоне, видимо, ожидая чего-то попроще.
«Ещё бы!» – с гордостью подумала я.
– И где вы хотите встать, и на что планируете собрать деньги? – Сергей продолжал свой допрос, почему-то нахмурив брови. – Если на какого-то ребёнка, то сразу же – нет. Мы только за честную благотворительность.
Я услышала нотки недовольства в его голосе.
– Мы не собираем деньги на отдельных детей, у нас системный проект. Нам нужно двадцать тысяч на коврики и мячи для театральной студии.