Репины переглянулись, раздумывая над ответом. Слово взяла Агриппина Юрьевна:
– Они до вас и не должны были дойти. Мы щедро платили, чтобы эти россказни не просочились в свет. Нам нужно следить за репутацией. Поэтому, думаю, не стоит напоминать, что все, о чем вы узнаете, должно остаться между нами.
– Не беспокойтесь. Конфиденциальность – часть моей работы.
– Дедушкин дом всегда был… странным, – сказал Платон Константинович. – В детстве я чувствовал себя там неуютно, да и когда подрос легче не стало. У Клавдия Петровича всегда были правила. Странные такие. Например, комнаты со стороны сада стояли закрытыми для всех, кроме деда. Членам семьи и гостям дозволялось жить только в комнатах, выходящих на Мойку. Возможно, поэтому в доме всегда было холодно и гуляли сквозняки, распахивая и захлопывая незапертые двери. Кстати, еще одна причуда! Все двери запирались на ночь, без исключения.
– Клавдий Петрович как-то это объяснял? – уточнил Корсаков.
– Объяснял? – хохотнул молодой князь. – Владимир Николаевич, я еще раз напомню, что за человек был мой дед! Он никому ничего не объяснял. Он повелевал, а окружающие обязаны были беспрекословно повиноваться. Перед сном он лично обходил весь дом и следил за тем, что все двери действительно заперты.
– Любопытно, – протянул Корсаков. – А после того, как вы запирали двери, не происходило ли других странностей? Быть может, вы слышали чьи-то чужие шаги или голоса? Необычные звуки?
– Голосов не слышал, а что до звуков… – Платон Константинович задумался. – Не знаю, насколько их можно назвать необычными, но в коридорах по ночам действительно то и дело раздавались тяжелые шаги. Так не топал даже дедушка, а он был, скажем так, человеком массивным. Еще стук. Иногда в дверь, иногда – просто по стенам.
– Можете его описать?
– Тяжелый… Одним словом – тяжелый. Не легкое постукивание, а именно мощные удары. В детстве они меня очень пугали, но теперь я понимаю, что, хоть невидимый гость и стучал в двери, он не пытался их открыть или выбить. Просто три медленных глухих удара – тук-тук-тук. Потом шаги удалялись.
– Так было каждую ночь?
– Нет… – Князь покачал головой. – Иногда шаги и стук звучали раз в месяц, иногда – раз в год.
– Один раз… – начала было его мать, но голос подвел ее, а сквозь холодный фасад проступили черты совсем другой женщины, которая вспомнила что-то действительно личное. – Один раз, когда Платон был еще маленьким, какая-то сила разгромила один из коридоров. Окна, вазы, мебель – все разнесли в клочья. А на двери кабинета что-то выскребло одно слово: «Нет».