Мне не казалось это трудным, поскольку я уже давно любил Элен. Голова кружилась от волнительной надежды снова попасть на землю. Там будут банки с Китекат, уютный коврик перед камином и много мышей. Мне не терпелось туда отправиться.
– Тебе придется родиться как обычно, как рождаются все котята, – сказала Ангел серебряных звезд. – Я буду тебе помогать, но и сам не теряйся. Дело не только в Элен. Тебе еще есть чему поучиться.
– Я хочу быть величественным котом, – сказал я, – с черной блестящей шерстью, белыми «носочками» и белой «манишкой». Хочу уметь очень громко мурлыкать. И нельзя ли сразу отправить меня по нужному адресу? В прошлый раз я оказался в приюте, где Элен и нашла меня.
– В этот раз ты сам должен найти ее, – ответила ангел. – Научись пользоваться пси-приемником.
– Пси-приемником? – удивился я.
– Люди называют это спутниковой навигацией, – сказала ангел с улыбкой. – Ты точно хочешь туда, Соломон?
Я с грустью оглядел свой прекрасный дом в мире духов. Мне нравилось быть светящимся котом. Здесь можно просто быть. Никто не вышвырнет тебя под дождь и не посыплет порошком от блох.
Потом я вспомнил дом с большими светлыми окнами, где жила Элен. Там была моя любимая подушка в чехле из желтого бархата. И лестница, лучшее место для игр. А еще уютная кухня и дворик с вишневым деревцем.
Элен была моей маленькой хозяйкой и любила меня больше, чем кого бы то ни было. Без меня она отказывалась ложиться в кровать, а когда мама выключала свет и уходила вниз, Элен включала его обратно и играла со мной. Наигравшись, Элен доставала свой тайный дневник и читала мне вслух. У нее был чудесный мелодичный голос, и я был единственным, кто его слышал, потому что с людьми Элен не слишком много разговаривала. Она терпеть не могла делать уроки или убираться в комнате. Все, что ей нравилось, – танцевать и играть на пианино.
Больше всего я люблю вспоминать, как Элен делилась со мной своими музыкальными талантами. Рано утром она садилась за пианино, на стульчик с бархатной обивкой, а была она такого маленького роста, что не доставала ногами до пола.
– Давай, Соломон! – говорила она с улыбкой, и я запрыгивал на лакированный верх пианино. Мне нравилось лежать там, пока она играет, смотреть на искорки в ее глазах и наблюдать, как она оживает. Она играла еще и еще, ее маленькие пальчики порхали по клавишам, ее светлые волосы подпрыгивали. От музыки у меня по спине и усам бежали мурашки. В такие моменты вокруг нас всегда кружили мерцающие ангелы.