В комнате было две кровати; она казалась чистой и безопасной. Он как можно осторожнее опустил Фрэнни на постель, но она проснулась и немного испугалась.
– Папа?
– Я здесь.
На несколько минут комната заинтересовала ее, покрывало с рисунком «огурцами», винного цвета шторы, дорожка в тон. Она встала и запрыгала на кровати. На миг, когда она зависала в воздухе, улыбка освещала ее лицо; потом она встала на четвереньки, словно щенок, и перекатилась.
– Иди сюда, моя радость. – Он притянул ее к себе и крепко обнял.
– Папа, ты плачешь?
Он не мог ей ответить. Он плакал горькими слезами.
Она отвернулась, обнимая плюшевого кролика, и вздрогнула. Широко раскрытыми глазами она смотрела в другой конец комнаты, и тут он понял, что с тех пор, как они были у Праттов, она ни разу не спросила про Кэтрин. Это показалось ему странным. Может, она своим детским умом где-то понимала, что мама не вернется.
Он поправил одеяло и поцеловал дочку в щеку. К счастью, она уснула.
Он сел на другую кровать, глядя на нее. Теперь их осталось только двое. Он попытался думать. Занавески, словно призраки, колыхались без видимой причины. Не без облегчения он сообразил, что просто под ними батарея. Он подошел к окну, отладил термостат и выглянул в ночь – на темную парковку и далекие огни шоссе. Зима стояла долгая и суровая. Снова пошел снег. Он закрыл холодное стекло тяжелыми шторами, прячась от внешнего мира, включил телевизор и приглушил звук. Закончилась реклама, и начался выпуск новостей. Он и удивился, и не удивился, что первый сюжет был про убийство его жены: съемки фермы, пустые сараи, жутковатый кадр с неубранными доильными приспособлениями, мрачное фото дома из офиса оценщика: надпись «Потеряно право выкупа» тянется поперек, словно полицейский баннер. Потом портрет его жены, который напечатали в местной газете: снято на городской ярмарке, ежегодном празднике, куда все приходят есть корн-доги[7] и оладьи – один из немногих уравнителей в городишке, где царит либо богатство, либо бедность, а среднего между ними будто и нет вовсе. Кэтрин в пальто, на щеке нарисованы луна и звезда, похожа на ангела или ребенка. Наконец, его фотография – пропуск из колледжа, на котором он похож на заключенного. Он понимал, что они делают, – и ведь больших усилий не потребовалось.