По дороге домой они остановились возле закусочной, и она купила ему рожок с мороженым на всю мелочь, которую нашла дома, и они сидели, пока он ел, а солнце светило в лобовое стекло. Мать внимательно смотрела на него, приглаживая ему волосы холодными пальцами.
– Надо тебя постричь, – сказала она.
Когда они приехали, отец наверху ел тост. Коул увидел, что братья ушли чинить трактор. На земле были разбросаны запчасти и грязные тряпки. Отец проглотил чай, надел пальто и вышел. Коул смотрел, как он стоит на ступеньке и прикуривает. Он что-то сказал Уэйду и Эдди резким голосом. Мать вытерла стол, глядя в грязное стекло кухонной двери, и, когда отец сел в грузовик, на лице ее как будто появилось выражение радости.
Позже, когда стемнело, они отправились за ним. Это был бар Блейка. Она заставила Коула войти. Стены цвета горохового супа и запах, какой больше нигде не встретишь. Он перешагнул через спящих собак. Бармен сказал:
– Ты не один, Коул. Проходи.
– Зачем? – пробормотал отец.
Коул потянул его за грязный рукав пальто.
– Пойдем, папа.
– Она там?
– Да, сэр.
– Черт бы ее побрал.
Они оставили его там и поехали домой. Мать на него даже не взглянула. Была только темная дорога, ее сигарета, ветер в лобовое стекло.
– Не стань таким, как он, – сказала она Коулу.
Пока братья спали, Коул лежал и думал о том, как спасти ферму, но так ничего и не придумал. Он уснул, а чуть позже услышал, как она внизу гремит тарелками и серебром, встал, прошел по холодному коридору и посмотрел через перила. Он видел, как она накрывает стол хорошим фарфором, одну тарелку за другой, словно к празднику, потом она села во главе стола и смотрела на воображаемых гостей, глаза ее тускло горели.
Потом его разбудил гул мотора отцовского грузовика, двери кухни с грохотом распахнулись, ключи со звоном упали на старую фарфоровую тарелку, с лестницы донеслись его нетвердые шаги. Коул притворился спящим, когда отец прошел по коридору в их комнату, он смутно слышал, как они разговаривают, но хотел спать и был рад, что они наконец-то говорят, и подумал, что, может быть, все еще наладится.
Наутро мама разбудила его, чтобы постричь перед церковью. Несмотря на холод, она усадила его на улице на табуретку и обмотала плечи полотенцем. Она двигалась у него за спиной, и он чувствовал, как колючая шерсть ее пальто задевает шею. Уэйд плел венок из прутьев. Брат учился скверно, зато мог мастерить всякие штуки. Он мог сделать розу из сена, сплести что-нибудь красивое из соломы и даже сделать плетеный стул.