В этом вопросе содержится подвох, и Густаву не нравится, на что намекает Лея. Была бы у него шведская фамилия вроде Свенссона или Андерссона, ему бы никогда не задали такой вопрос.
– Вы что, думаете, что я… – Густав сжимает челюсти. – Что я что-то сделал, или что? Я подозрительно выгляжу? Не так говорю? Какого черта вы предполагаете, что я…
– Мы ничего не предполагаем. Пожалуйста, сядьте и просто отвечайте на вопросы.
Она говорит, как школьная учительница, но он никогда не был примерным учеником. Густав всегда шел своей дорогой. Однако его нервирует Хенке, и надо постараться взять себя в руки. Глядя в окно, он считает про себя до десяти, прежде чем снова повернуться к Хенрику и Лее.
– Я прошу прощения. Столько переживаний. У меня все… У нас все хорошо.
Густав старается принять расслабленную позу. Надо контролировать себя, иначе полицейские могут вцепиться в него. Он продолжает спокойным тоном:
– Думаю, это можно увидеть на камерах наблюдения в офисе, свяжитесь с моей секретаршей. Она вам поможет получить записи.
Густав записывает имя и номер телефона Филиппы в блокнот Леи.
– Знаете, наша жизнь чертовски идеальна. И я говорю это не из хвастовства. Это просто так и есть. Я не мог бы желать лучшего, и Карро, я знаю, чувствует то же самое. У нас есть все, о чем мы когда-либо мечтали. Мы любим друг друга. Карьера у нас идет в гору. Карро получила несколько кинопремий. Мы ждем третьего ребенка, сына. Девочки здоровы и веселы, им нравится в детском саду. Вильма скоро пойдет в школу. Я живу в мечте своего детства. Как вы знаете, я вырос в простой иммигрантской семье и пахал как проклятый, чтобы получить все это.
Густав делает несколько глубоких вдохов и оглядывает все вокруг.
– Я часто ездил с отцом, когда тот подрабатывал таксистом, и мы не раз заезжали в этот район, и тогда я представлял себе, что однажды въеду в дом на берегу… Эта улица даже носит то же имя, что и я.
У отца едва хватало денег на новые кроссовки для сына, но он постоянно напоминал Густаву, что тот может стать богатым и счастливым, только ему придется пахать в десять раз больше, чем шведам.
– Это была мечта моего детства, – повторяет Густав, но голос подводит его.
Его отцу так и не удалось увидеть этот дом.
– Я понимаю, как вам сложно, – говорит Хенке. – Хотите, сделаем перерыв?