В общем, Игнат даже чему-то учился, благодетели время от времени устраивали его в очередную гимназию. Игнат рано стал понимать недоступные для детей вещи – оставить его совсем без образования нельзя, благодетелей совесть мучила. А потом мучили кошмары, что он однокашникам сболтнет лишнее. Николай Иванович Порошин, солидный господин с залысинами, самый преданный его старший друг, в конце концов положил конец этому безобразию:
– Квартира эта твоя, школьный аттестат получишь в одной из самых лучших гимназий. Я с директором вопросы порешал, два последних года тебя мой водитель в школу – из школы будет возить, относиться к тебе там будут с трепетом. Можешь считать, я тебя усыновил. – На слове «усыновил» Игнатий поморщился, не смог удержаться, пришлось сделать вид, что причина – зубная боль. Попросил воды, будто вода утихомирит жжение в десне. Но с десной все в порядке. И с жизнью такой Игнат давно смирился. Научился видеть в ней приятные стороны.
В конце концов у него есть то, чего у сверстников детдомовских нет и не предвидится. И маячащий в будущем аттестат гимназии не для каждого. Айпад, мобильник, в квартире игровая приставка, холодильник снизу доверху набит. Игнатий уже знал, что вальяжный Николай Иванович – депутат, он заседает в Думе чуть ли не ежедневно. А в том доме, где Игнатий с ним бывал, – там жена и дети, иногда уезжающие в экзотические страны ненадолго, супруг и отец к домочадцам не присоединяется, он постоянно занят. Он страной руководит, выражение на лице серьезное, видели бы его однопартийцы, как меняется это лицо в постели с Игнатием! Он готов… но не надо об этом, Игнат привык отключать сознание на время вольных игр с депутатом. А позже включает сознанку – а жизнь ласкова и стопроцентная свобода, никто не пытается его трогать. Николай Иванович многое для любимца своего сделал, хотя Игнат воспринимал любую заботу как должное. Папик откупается от совести, очередной виток.
В универе он оказался легко, с помощью или нет, неважно. Важно, что экзамены сданы на отлично, вот так, детдом! И Люся стала для него чем-то вроде отдушины, возможностью расслабить натянутые струны нервов. С ней он себя чувствовал нормальным, полноценным, сильным! Ведь это она сделала из него нормального мужчину. То есть и нормального тоже. Трахались они с обоюдным упоением и где придется, домой к себе Игнат не приглашал, Люська тоже. Пленэр был освоен, лестничные клетки, подъезды и кафе-ресторанные туалеты все до единого… Игнат радовался приливу сил, как жеребенок ржал от восторга: как упоительно хорошо!