Тата уже лежала с закрытыми глазами, но тут вскинулась:
– Как это ужасно, баб Катя…
– Ага, только, к примеру, ты ешь курочку, а ее для этого на фабрике выращивают и…
– Бабуля, не надо про курочку! А те гуси… они что, ничейные были?
– Вот сейчас ты правильно спросила, это мне до сих пор покоя не дает. Конечно, гуси чьи-то были, только мы этого никогда не узнали: сошло нам с рук мокрое дело, что очень плохо, я, может, всю жизнь свою через это расплачиваюсь, дед-то вон как рано умер…
– При чем тут дед и гуси?
– Притом, Таточка, что никто не знает, как наши поступки скажутся на судьбе. Все возвращается, плохое и хорошее. Вот сделаешь доброе дело, оно к тебе непременно вернется, а гадость сделаешь или пожелаешь кому-то недоброе, жди неприятностей.
Тата снова закрыла глаза. Екатерина Тимофеевна замолчала, любуясь персиковыми щечками, светлыми завитушками у висков, тихонько привстала, собираясь накинуть на голову платок, но девочка схватила за подол халата:
– Баба Каааать, кудаааа?! Еще не досказала…
– Я думала, заснула…
– Как заснула?! Я вот думаю о чем: ты говоришь, доброе и злое возвращается? А как же Ирка из детского сада? Она моей кукле Барби ногу оторвала и закопала в саду, а мне сказала, что это Петя. Я с Петей подралась и рассорилась, а Ирке хоть бы что. Мы, правда, потом с Петей помирились, а Ирка как ни в чем не бывало живет себе, и ничего ей за это плохого не сделалось…
– Но… ты ж не дружишь с Иркой теперь?
– Конечно нет! И потом, я уже первый класс заканчиваю, у меня в школе новые друзья. Это я просто так про садик вспомнила. Рассказывай дальше.
– Ну и вот, не успела я у Гальки спросить, как же мы зажжем костер, ведь спичек-то нет, как потрошить гусей станем, если ножа при себе не водится, мы ж не мальчишки с ножами-то за голенищем ходить… Тут Галя, схватив огромный камень, метнула его в гуся и попала прямо в голову, второй зашипел злобно и убежал. Подружка была так похожа в этот момент на пролетария, что был нарисован в школьном учебнике по истории, что я ахнула.
– Прямо в голову? А кто такой пролетарий?
– Ааа… была революция, рабочие – пролетарии вытаскивали булыжники из мостовой и кидали в буржуев, куда попало. Если ты меня постоянно терзать будешь, я вовек не закончу…
– Все-все, бабулечка, не буду больше…
– В общем, пришлось мне бежать домой за ведром, ножом да спичками. Мы разожгли костер, вскипятили воду, окунули туда гуся и ощипали. Самое трудное и неприятное оказалось – потрошить тушку. Мне такое дело никогда не поручали, а Галька уже опытная была: ее бабка заставляла все это проделывать. Гусиную тушку мы припрятали в овраге, завалив ветками, отвели домой коз, взяли велосипеды, спроворили все в момент…