От волнения мама всегда так повышала тон, что у меня начинало звенеть в ушах.
– Ава, – вздохнула она, – я понимаю: прошлый месяц выбил тебя из колеи… Но это как-то слишком уж лихо! Ты всегда работала удаленно, за компьютером. А теперь вдруг решила стать домоправительницей?
О работе я рассказала ей вкратце, опустив подробности. Не упомянула о том, каким образом ко мне попало объявление. И что работать придется в Алабаме. И что ехала я туда всю ночь.
Маму не волнует, что мне уже двадцать семь: как заподозрит, что я недостаточно осторожна, так сразу в истерику.
Я бы и вовсе не сняла трубку, но тогда бы она точно ударилась в панику. Лучше уж немного развеять ее страхи сейчас; тогда, возможно, они не помешают мне в дальнейшем.
К тому же мне не хотелось, чтобы мама за меня тревожилась. Она и так только этим всю жизнь и занималась. Лишь в последние пару лет получила возможность выдохнуть, спать спокойно и жить нормальной жизнью без необходимости постоянно оставаться начеку ради меня.
Не хотелось, чтобы она опять взялась за свое.
– По-моему, мне будет полезно сменить привычный сценарий, – наконец отозвалась я и с трудом сглотнула. – Выйти из зоны комфорта.
За окнами машины серело утро, над дорогой низко нависли тучи. Взглянув на часы на приборной панели – 8:38, – я заметила, что по углам заляпанного мошками лобового стекла блестят крупные капли дождя, оставшиеся после бури, налетевшей перед рассветом.
Не в силах отделаться от мыслей о письме, из-за которого отправилась в дорогу, я забарабанила пальцами по рулю.
В конверте лежал измятый листок, аккуратно сложенный втрое. Объявление о поиске домоправительницы сначала отпечатали на машинке, потом скомкали и снова разгладили. Вверху кто-то сделал приписку от руки.
Кто-то.
Алекс?
Я нашла в коротенькой записке сразу несколько доказательств того, что написал ее он. К примеру, «моя нежная фиалочка». Он вполне мог бы так меня назвать. В его исполнении даже старомодные слащавые комплименты звучали мило. А это «ХХ»? Он всегда заканчивал сообщения именно так. И почерк – мужской, с сильным наклоном – тоже вполне мог быть его. Правда, я не могла утверждать это на сто процентов, а сравнить было не с чем. Из образцов почерка Алекса у меня осталась лишь запоздалая открытка ко дню рождения, которую он вручил мне в июне. Впрочем, от руки он написал в ней только «ХХ». Алекс был парнем милым, но не особенно сентиментальным и довольно забывчивым: всегда слишком пристально глядел в будущее, а потому не умел по-настоящему наслаждаться настоящим, подмечать детали, просто