Зажмурился сильно, надавил на веки, но эта хрень перед глазами не исчезает.
– Болела поначалу, как пришел. Это все от аппаратуры – излучения, магниты. В общем, ты понял. Сейчас обвыкся – и норм. Не хотелось бы заработать здесь какую-нибудь болячку.
Ден продолжает хаять технику и говорить о раковых клетках и лучевой болезни. А у меня в мозгу черт ногу сломит. К тому же добавился голос Пашки, который сейчас напротив меня молча жует кашу.
«Не привлекай внимания. Слушай и не перебивай. Кратко… Сейчас в твоей голове нейрофобы устанавливают свою нейросеть по типу естественной человеческой. Сенсорные, двигательные, рецепторные нейроны охвачены наноботами, а точнее, нейрофобами. Микроскопические боты, схожие по строению с нейронами человека. Чтобы этот процесс полностью завершился, требуется время. Так как в среднем в голове не менее восьмидесяти миллиардов нейронов. Технически нервная клетка – это электрический передатчик, сигнал которого можно перехватить. Что, собственно, я и сделал. Настроил связь с твоими клетками через моды и сейчас могу передавать свои мысли тебе, а ты мне. Но не в этом суть. Цель данного эксперимента – создать управляемого солдата. Мои исследования в программном обеспечении фобов имели совершенно другую суть. Они должны были восстанавливать мозговую активность, поврежденные связи между нейронами. Огромный спектр заболеваний, от которых возможно избавиться навсегда. Я решил эту задачу. Альцгеймер, инсульт, аутизм, улучшение когнитивных способностей… В этом мне помогала корпорация «ЗАСЛОН», но вмешались другие…
Тут поток ахинеи прекратился, и в голове повисла гнетущая тишина. Я сижу с открытым ртом и нервно моргаю, рассматривая спиннер загрузки в правом глазу. Я точно шизик.
– Жека, чего завис?
– А? – посмотрел я на Дена.
– Бэ! Голова не перестала болеть, спрашиваю?
– Нормально, – ответил я и решил, что мне хорошо бы побыть одному.
Ничего лучше не придумал, кроме как пойти посидеть на толчке. Там всегда думается лучше. Добрый друг унитаз встретил меня с распростертыми объятиями, когда меня выворачивало в его керамическую белизну. Отдышался я нескоро и, смыв за собой, взглянул на себя в зеркало.
Губа разбита, на скуле ссадина. Провел рукой по коротким светлым волосам, всмотрелся в голубые глаза. Вроде я – это я. Пощупал лицо, потрогал коленки, ущипнул себя за бок. Ощущения нормальные, там, где и надо. А то, помню, оставшийся без ноги солдат шутил, что чешет бедро, а чувствует пальцы потерянной стопы. Нет, у меня все в норме.