«Миры по ту и по эту сторону мало чем отличаются один от другого для древних русов, – размышлял Родион. – Они, образы, могли полностью совпадать или быть отождествлены, но что-то с этой могилой не так».
Иными словами, земная жизнь человека для русичей была лишь одним из звеньев цепи перерождений души в разных мирах. «Если наш мир назывался Явью, то мир потусторонний, загробный – Навью. Смерть для них означала лишь переход души из одного мира в другой», – Родион вновь вспомнил о своих кошмарах. – Интересно: его сны – это Явь или Навь?»
Профессор так и не приехал, и студенты решили провести вечер у костра на поляне. Огонь освещал их лица, а его отблески создавали на деревьях жуткие тени. Один из студентов начал рассказывать о чёрных копателях и о том, как он видел на раскопе человека, который искал артефакты.
«Если они найдут что-то интересное, могут даже убить!» – сказал кто-то, и все рассмеялись.
Атмосфера накалялась, и почти каждый студент, присоединяясь к кругу, добавлял свою версию ужаса. Как будто сама темнота подсказывала им новые сюжеты, а каждый следующий рассказ становился всё более пугающим.
Под звуки шелеста ветра и потрескивания дров в костре голос рассказчика, звучал особенно зловеще, повествуя о леденящей душу истории. Сердца слушателей учащенно бились от волнения. Родион сидел под старым дубом и улыбался, вспоминая свою молодость.
Одна из студенток с рыжим забавным хвостиком вдруг сказала: «А я знаю историю о девушке, которая лично встретилась с богом скандинавов Одином». В этот момент огонь костра вспыхнул ярче, а тени стали длиннее. «Расскажи», – молодые люди зашумели, защебетали, словно стайка воробьев.
Родион, который хотел было уже уйти, решил послушать. «Возможно, пригодится для моей книги», – подумалось ему.
Девушка взяла в руки веточку берёзы, взглянула на неё и начала свой рассказ…
Давным-давно на острове Рюген, в хуторе, жила одна богатая семья. Поговаривали, что мать этой семьи была из рода скандинавских конунгов. Было у них две дочери. Старшая дочка была у родителей любимицей, а младшую они недолюбливали, а звали ее Хельгой.
У этого хутора была дурная слава: кто оставался стеречь дом в праздничную ночь Йоль (зимний праздник викингов), тот обязательно умирал, и оттого в эту ночь никто не хотел оставаться дома.