Сказать по правде, ты не был первой моей любовью. Да и любовью то, что я испытывала к тебе, назвать трудно. Но то, что я чувствовала, было у меня впервые. Это была самая настоящая одержимость. Ты заполонил все: мое тело, мою душу, мое сердце, мою голову. Во мне не осталось ни одного свободного места ни для одного другого человека, даже для меня самой, ты был повсюду: в прохожих, в мыслях, в каждом сне, даже в музыке. Теперь я понимаю, как это губительно. Самое страшное, что ты так же заболел мной, я это точно знаю. Мы измучили друг друга, вымотали. Ещё чуть-чуть, и уничтожили бы друг друга, как две сошедшие со своих орбит кометы. Это не любовь, милый, любовь тихая, добрая, нежная, верная. Она не приносит столько боли, она дает жизнь. А мы неслись на полной скорости прямо в пропасть. Во мне, как и в тебе, теперь все разгромлено, но я уверена, мы обязательно найдем в себе силы, чтобы помнить друг друга без ненависти. И как знать, возможно, переболев полностью, отпустив, полюбим по-настоящему. Ты меня, а я тебя…. Тихо, преданно, истинно.
Я, конечно, знал, что женщина, которая тебя разлюбила, становится равнодушной. Но я и помыслить не мог, что это произойдет с тобой. Твоя жестокость меня ошпарила, словно кипятком, настолько она была неожиданной именно от тебя – той любящей, ласковой, доброй девочки, которую я однажды встретил. Я понимаю, что во всем виноват сам, что не ценил твоей нежности, которую ты так щедро мне дарила, твоей заботы, твоего внимания. Мне зачем-то хотелось тебя закалить, чтобы ты стала сильнее и, в случае чего, могла обходиться без меня. Что же, видимо, я переусердствовал. Ты надела на себя настоящий панцирь, и я больше не могу достучаться до твоего сердца. Его больше не трогает ни плохое, ни хорошее, что между нами было и есть, оно заледенело так, что хоть клыками вгрызайся, не будет ни царапинки на его холодной, ровной поверхности. А ведь когда-то это сердечко билось и горело огнём, согревая, я это точно знаю, одного меня. Знаешь, что самое страшное? Я полюбил тебя по-настоящему, но так и не смог защитить не только от грубости жизни, но и от самого себя. Теперь я пытаюсь убедить себя, что все к лучшему, что у нас не было будущего, и что все, как ни печально, однажды проходит. Вот только твоя нежность, что была для меня истинным кислородом, для меня отныне недоступна. И мне кажется, я без нее задыхаюсь…