Я ещё пару минут посидела, переваривая увиденное. Потом вспомнила про коляску.
– А я крестнице подарок привезла. Сейчас принесу.
Это был хороший предлог выбежать на воздух и выдохнуть.
***
Видели когда-нибудь ночное январское небо на Севере? – огромный чёрный купол в пылинках звёзд, с царственно плывущей Луной. В городах такого неба не бывает.
Я стояла, задрав голову, и следила за полётом то ли спутников, то ли ангелов. Кто бы то ни был – они делали небо живым. Живым – как я. Только оно, со всеми своими пылинками – большое, а я – маленькая, совсем крохотная, как песчинка на берегу Реки.
– Эй, небо, ты меня видишь?
Нет, не видит, и не мечтай. А может – и слава богу, что не видит. А то вдруг увидело бы и спросило: «Ты кто?» Что бы я ему тогда ответила? Что я – человек? Или, может, сказала бы, что я – часть этой земли? Сказала бы ему, что я – молодая женщина, и потомственная париха-знахорка? А оно бы в ответ покачало головой: неправильный ответ, нет, неправильный…
Я и сама чувствую, что неправильный. Смотрю ему в глаза-пылинки в надежде найти подсказку, а оно разочарованно смотрит в меня, готовое в любой момент скрыться за облаками, потому как, ему ужасно скучно разглядывать эту бесполезную песчинку, не знающую даже кто она есть. И тут я кричу, изо всех сил кричу, чтобы небо меня услышало и не отвернулось:
– Небо, я – бессмертная Душа, я – Странник между мириадами твоих миров. Я прохожу Урок на этой планете. И ты обещало мне быть рядом, чтобы поддержать и утешить… или вознести до небес…
– Дочка, ты чего это раскричалась на морозе? Застудишься, иди в дом.
Упс… Голос отца опустил меня на землю.
– Давно стоишь?
– Достаточно, чтобы услышать твою исповедь.
Он курил трубку, и запах копчёного чернослива, печёного хлеба и свежих яблок уютно накрывал нас.
– Это что там? – он ткнул трубкой на коляску у меня за спиной.
– Подарок.
– Добротная вещь. Но для новорожденного вроде маловата будет.