С.: – Жизнь русского – это чересполосица и в поведении, и в трудовой деятельности. То безмятежно лежим на печи, а то устраиваем штурмовщину.
Р.: – К такому поведению русских приучила природа. Суровый континентальный климат, глинистые почвы, большие расстояния России, долгие зимы с сильными морозами и короткий летний сельскохозяйственный период, который тоже прерывался дождями и распутицей, формировали у крестьянина авральный стиль работы. Ему летом приходилось от зари до зари работать, а зимой больше сидеть в избе. Такая сезонность активности вызвала и цикличность в истории всего русского народа. Мы живём и функционируем волнами: мобилизация – спад – новый подъём – снова спячка. Отстаём, отстаём, а потом вдруг – раз! – делаем рывок. Не случайно говорят, что
русский народ может или взлететь, или низко упасть,
Мы способны круто менять свои приоритеты, из убеждённых монархистов превращаться в оголтелых анархистов, из паинек – в жестоких истязателей и т.д. И нынешний всплеск пошлости, похабщины, безнравственности – явление временное. В сфере морали можем броситься в другую крайность – безудержный пуританизм. Особенно такие резкие переходы из одного состояния в другое происходили во время смен власти. В 1917 году творцы истории христианскую православную страну столкнули в воинствующее безбожие. В 1991 году совершили ещё один «переворот через голову», даже неожиданно для самих.
С.: – В то же время истинную позицию русского человека не сразу узнаешь. Недаром мужик слывёт этаким хитрованом, на словах – одно, а про себя думает другое.
Р.: – В этом и заключается одно из главных противоречий России, которое сформировалось издавна. С одной стороны, князья, привыкшие брать со своего народа дань и относящиеся к нему как к подневольным батракам, вели себя с ним наподобие оккупантов. В результате народ стал думать, что власть – нечто чужое, вроде не враги, но и не свои. Поэтому князей, бояр, помещиков, чиновников воспринимали настороженно, с недоверием, как говорится, с фигой в кармане. Вот и закрепилось отношение к государству как недоброй силе. Но в то же время русский народ видел во власти организующее и объединяющее начало, и в случае появления врага именно князь с дружиной, а потом государство с его вооружёнными силами становились главными защитниками народа, крестьянства. Неспособность отразить нашествие монголов и вынужденность приспосабливаться к ним за два столетия подкрепили двойственность характера, лукавство. Перед кочевниками приходилось демонстрировать одно, а в душе про себя держать другое – особенно это касалось князей, которые ездили к ханам на поклон. А от князей это состояние передавалось и их подданным.