– А ты интересная девушка, Ясения. – Парень не сводил взгляда от смущенной девушки. – Видимо, это тебя и отличает от остальной массы. А еще ты куда милее моей сестры. – Он хитро заулыбался, словно Лизка могла его услышать.
Ясения рассмеялась.
– Почему ты так смотришь на меня? – Не выдержала девушка. Лукоянова и без того уже была красная, как помидор.
– Ты красивая, и мне нравится на тебя смотреть, – просто ответил Елисей. Девушка хмыкнула.
– Порой твоя прямолинейность меня обескураживает, – буркнула она, отводя взгляд на реку. Она не могла выдержать такой настойчивости.
– Но это куда лучше, чем хранить в себе.
– Ты говоришь, как мой папа. – Снова захихикала Лукоянова. – Сколько тебе лет?
– Двадцать один. – Ответил Елисей, и Ясения нахмурилась. Двадцать один год, а он только еще на первом курсе.
– Ты пропустил год?
– Два. – Елисей отпил немного кофе. – Улетал во Францию к бабушке. А почему ты поступила позже?
– Мы часто переезжали, когда я училась в школе. Жили не только в России. Поэтому, так вышло, что пришлось поступить на год позже.
– Будут еще вопросы? – Лукоянова лишь покачала головой в знак отрицания. Время было уже много, и ей нужно было возвращаться домой. Второго домашнего ареста ее сердце не выдержит.
– И за кем победа? – Вспомнив об игре, спросила Сенька.
– Твоя победа, – его рука снова накрыла руку девушки. – Победа всегда будет за тобой.
«Она входила в калитку один раз, а биение сердца до этого я испытывал не менее десяти…»1, – черные буквы на белоснежной бумаге были напечатаны чернилами и выплюнуты принтером. Девушка изучающе всматривалась в надпись, словно быталась найти что-то между срок. И, казалось, она находила.
Когда Елисей смотрел на новую студентку, начиналась аритмия. Ей нравилось в нем все: улыбка, запах, голос. Ей нравилось наблюдать за эмоциями на лице Смирнова, нравилось то, как уверенно он вел её автомобиль. Она растворялась в парне, чувствуя нехватку их разговоров в разлуке. Это удивляло. С момента их знакомства прошло не больше двух недель.
Она боролась с желанием набрать его номер, который могла бы с легкостью узнать у Лизы. Нет, пусть Елисей сам звонит. Первый шаг она уже сегодня сделала. Грызя ластик на кончике карандаша, ей в голову пришла интересная мысль.
Она нашла в своих закромах небольшой листок бумаги, напоминающий пергамент, взяла перьевую ручку, ощутив себя леди из девятнадцатого века, которая строчила письма возлюбленному. Она писала о том, что хотелось сказать сейчас Елисею. Например, что она была рада познакомиться с ним, узнать его, или что ее до мурашек интересует та благородная часть его жизни, или что ей катастрофически мало времени, проведенного вместе.