Я часто чувствую опустошение, словно силы покидают меня с каждым разом всё больше. Хочу спать, постоянно, и даже представить не могу, как на это повлиять, да и что с этим делать, подавляю. Мне так уютно, калачиком на своём подоконнике, закутавшись в самое тёплое одеяло…
Такое мягкое облако, что появляется перед глазами, легче забыть, ведь только укутавшись в своё одеяло, я могу его вспоминать, будучи в сознании. Мне всегда казалось, что, засыпая, мы отправляемся в наилучшие миры, где можно получить всё, что только захочется. От того, наверное, я и продолжаю теряться в этом безмятежии, напоминающем самую сладкую вату.
Я попытался проснуться, очередной раз поверив в своё заблуждение, но силы от этого не прибавлялись. Осталось только верить в своё бессмысленное существование и мысленно убеждать себя, что оно имеет хоть какой-то смысл.
И всё-таки я проснулся, по привычке протер глаза, что так не хотел размыкать; как же хорошо ощущать эту темноту, не чувствуя жжения в глазах, пусть оно вернется лишь на пару минут, всё равно неприятно. Это мелочь по сравнению с моим общим ощущением.
Кажется, с того дня всё так и не изменилось: всё те же белые стены, обшарпанные обои в многих комнатах, тусклый свет. Так же мелькают пару лампочек, а остальные красуются торчащими осколками из-под патронов. Те же стулья, шкафы, даже пол, словно застряли в этой временной петле. Всё осталось прежним, только время непощадило ни единого кусочка в этом доме. Стены стали такими грязными, словно кто-то истоптал их грязными ногами, и даже белые стены остаются таковыми лишь в моей голове. Обшарпанные обои украшают собой каждую из комнат, углы от дождя отсырели, в результате чего на них образовались небольшие участки плесени, а где-то она покрывала большую часть стены. В углу всё так же, по-прежнему, стоит мой табурет, которым я пользовался, чтобы достать что-то на верхних полках, ведь мне, ещё мальчишкой, было слишком сложно дотянуться до них.
Я помню красивый стол, который когда-то привёз к нам папа, с прямыми ножками, но красивым фигурным дном. Мне даже казалось, что стол как-то неправильно стоит, вечно пряча под собой подобную красоту. Он был таким с самого начала и не вписывался в помещение, словно его придумал какой-то художник и хотел разместить в музее или в картинной галерее. Так странно было наблюдать это в нашей столовой, что казалось, словно его «приклеили» туда специально, как бесформенную наклейку, чтобы забить красоту той обыденностью вокруг. Возможно, мне просто не было привычно, но позже моё мнение изменилось, и я стал только рассматривать его со стороны, порой исследуя каждый его участок. Каждый уголок, проводя пальцами по неровностям.