Итон яростно оскалился. С рассеченного лба свисала алая густая нить.
Коротышка вздохнул и вынул из кармана платок. Шелковая ткань обернулась вокруг унизанного перстнем пальца. Щеголь быстро наклонился и ткнул Итона в выходное отверстие на груди. В легких разом сгорел воздух, голова едва не взорвалась от резкой боли.
– Не стану вам лгать, мистер О'Коннелл, – сказал Харт, брезгливо отбрасывая платок, – вы не спасетесь. Но обещаю легкую и быструю смерть, если дадите честные ответы. По рукам?
Итон молчал. Над головой раздался мягкий голос:
– Мне невыносима мысль о том, что произойдет дальше, но вы не оставляете мне выбора. Снайпер, будь любезен, принеси из багажника верёвку.
Говорят, все дороги ведут в Рим. А я – Питер Джей Ди Ллойд – думаю, что дороги ведут в мир.
Сколько бы ни было войн, последние залпы пушек сменяет обычная, тихая жизнь. Именно такой я и живу – долей фермера в мире и спокойствии.
В конце 1943 года планету лихорадило, но меня сие не касалось. С тех пор как ваш покорный слуга участвовал в битве на Марне, минуло двадцать пять лет. Утекла прорва воды.
Я устал и хотел одного: покоя. Всяк получает по заслугам.
Такие мысли приходят серыми туманными вечерами, когда куришь в одиночестве на веранде. Под мерный скрип кресла-качалки хорошо думается о прошлом. Картинки сами встают перед глазами. Сидишь этак, вздыхаешь. Упадет слеза-другая, и взгляд фокусируется на реальности. До чего здесь прекрасно! Покойная супруга умела находить красивые места.
А может, всему виной виски? Чертово пойло!
Впрочем, я отвлекся. Эта история не обо мне, а совсем о другом человеке.
– Когда заменишь черепицу на крыше? – спросил Джузеппе Леоне, едва переступив порог.
Он говорил по делу, не тратя время на светские беседы или приветствия. Я и не ждал другого. Относился к нему как к старшему брату, хотя мне уже стукнуло шестьдесят, а папаше Леоне – пятьдесят семь.
Вот уж кто превосходил меня во всем: и в стремлении к мирной жизни, и в боевых подвигах. Я так и не узнал, участвовал ли он в военных действиях и на каких фронтах. Однако опыт не пропьешь. Бывалый человек заметен сразу.
Однажды я подстрелил белохвостого оленя. В Коннектикуте их тучи, зимы мягкие, и нет хищников. Папаша Леоне взялся освежевать добычу. Он не привык сидеть без дела.
Набив трубку любимым вишневым табаком, я поднес ее ко рту и замер. Неотрывно глядел, как ловко он работает. Нож мелькал между пальцами, как рыбка. Так могут лишь матерые профи. Вместо друга передо мной предстала машина смерти, адская мясорубка, в которой этому человеку когда-нибудь суждено перемолоться самому.