Чувство долга – естественно, служебного (когда ко рту из глотки начинает подкатывать кислая волна, тут уж не до морали, тут главное – не смалодушничать и не начать возвращать природе взятое у нее по сходной цене в сегодняшней портовой столовке) – заставило меня боком двинуться к элитному отряду наемников-интернационалистов, окружившему Като. Он в этот момент шевельнул губами, и один из его русских нукеров тут же бросился к нашему Демиду. Улыбающийся чему-то мне неведомому Демид на приказ вице-губернаторского охранника отреагировал моментально, чем убедил меня в отсутствии у него проблем со слухом. Он потянул заднюю дверь своего многострадального микроавтобуса и достал оттуда обычную штыковую лопату. Като жестом указал ему вперед, на возвышающиеся над полем кусты, и Демид бойко пошагал туда, подобно одному великому русскому поэту-великану, раздвигая руками заросли ржи, роль которой в здешних условиях выполняла банальная полынь. Величавый Като последовал за ним с видом маршала-демократа, смело шагнувшего на минное поле, но предусмотрительно пустившего вперед себя рядового-камикадзе. Сато с Мацуи пошли следом, а русские охранники остались у джипов в компании с Авиловым.
Идти за Като к кустам не разрешило мне обостренное чувство самосохранения – хотя пойти очень хотелось, – поэтому я решил ограничиться служебным прослушиванием высокоинтеллектуальной беседы наших русских хозяев.
– Ну чего, скоро он там? – шепнул один охранник другому. – Куда он пошлепал?
– Хрен его знает! – шепнул в ответ другой. – Тормозит его постоянно. Ходит, как зубилом деланный. Выламывается все… Поди разберись в этих япошках…
– Нам бы засветло вернуться…
– Да не суетись ты! Успеешь засветло! Куда тебе спешить-то? – оборвал своих подчиненных «качков» сердитый Авилов, вяло отгонявший назойливую мошкару. – И насчет «япошек» сколько вам, ослам, мозги полоскать? Они же все по-русски понимают! Вот свалят завтра, тогда говорите что хотите! А пока варежки свои сельскохозяйственные захлопните! Въехали?
Обозванный заочно «япошкой» Като тем временем отмахал метров сорок по высокой траве и остановился неподалеку от нас в виде прижизненного бюста. Нам была видна теперь только верхняя часть его массивного тела – широкая спина, короткая шея и серебристый ежик. Демид продолжил было рассекать своей бронетанковой плотью девственные травы, которыми пять минут назад собирался покрыться мой друг Ганин, но короткий рык Мацуи заставил его повернуть назад. Искрящийся серебром затылок Като медленно повернулся налево, затем направо, после чего вместо затылка я вдруг увидел крутой изгиб его широченной спины. Старик нагнулся, затем не спеша распрямился и поднес к носу зажатые в щепоть пальцы правой руки. Мое «орлиное» зрение уловило легкое движение его пальцев, а заодно и содержимое щепоти. Като потер пальцами пучок сорванной травы и понюхал его. Видимо, от тряски по ванинским долинам и взгорьям у этого спесивца появился насморк, потому что между втягиваем лошадиными ноздрями запаха травы и одобрительным качанием его затылка прошла, по моим подсчетам, целая вечность или как минимум большая ее половина.