– Я же вижу что не нормально! Соня!
– Глеб, у меня нет денег на такую операцию, а то что внес Леон ничтожно мало! Я не хочу быт кому то должной, прости!
Жемчугов нервничает, я вижу, как дрожат его руки. Захлопывает багажник и до боли сжимает мою руку.
– Глеб пусти! Мне больно!
Его глаза сужаются.
– Я не знаю что ты там себе напридумывала, но мне не нужны деньги, да ты спасла мне жизнь, Соня! Это главное почему я взялся за операцию! За твою операцию чтобы вернуть тебе былую красоту, но есть еще важное, очень важное! Я люблю тебя, Соня! Люблю давно! Влюбился, как мальчишка ничего с этим поделать не могу, ничего!
Руки у самой бешено задрожали, я едва не уронила сумку. Боже что он несет…
– Глеб!
– Я серьезно! Мне плевать, как ты выглядишь! Я знаю это важно для тебя! Я люблю тебя, Соня, люблю!
– Вы едете девушка?
Таксист недовольно опускает стекло, а я понимая что разговор между мной и Жемчуговым окончен, сажусь в машину. Это конец. Теперь точно конец.
Жемчугов смотрел мне вслед, а я уткнулась в телефон. Что если Дима ошибался? Он мент. Ему все время мерещились заговоры, расследования. Профессия накладывает на человека отпечаток. Своеобразный отпечаток который ничем не смыть.
Уже зайдя домой в квартиру которую мне подарил любимый человек, я бросила сумку с вещами и сев на кровати разрыдалась. Слезы безостановочно текли по моим щекам. Было больно. Где он? Во мраке? Жив ли он? В таких местах не выживают. Пойти в горячую точку чтобы оплатить мне операцию. Да я всегда была красивая и мне было не наплевать на себя, на свою внешность, но это того не стоило. Не стоило его жизни, чтобы я больше никогда не посмотрела в родные любимые глаза.
Плечи сотрясались от рыданий, я больше не могла это выносить. Мне становилось все хуже и хуже, я поверить не могла что я вновь его потеряла и на этот раз навсегда. Уже навсегда.
Телефон ожил на столе. Я вздрогнула. Номер незнакомый. Сердце так бешено забилось. Леон….Любимый. Это он. Любимый.
– Алло!
– Мама привет!
Перед глазами все завертелось. В этот момент казалось пол уходит из под моих ног.
– Девочка моя! Мариночка!
По щекам текли слезы. Дочка. Сколько я уже ее не слышала. Моя девочка. Родная….
– Мариша! Мариночка! Как ты?
Старалась чтобы голос не дрожал, но получалось плохо. Очень плохо. Я так скучала по ней. Моя девочка.