***
Шатер Верховного ярла стоял у самой воды, закрытый с реки кораблями, с суши – шатрами свиты. Племена сумь разложили свои костры за шатрами. Когда рыцари ели мясо, добытое охотой, сумь ели рыбу.
В ярлском шатре обедали олениной, что добыли сумьские охотники, а приготовили ярлские повара.
За искусно-резным походным столом во главе восседал сам Верховный ярл Ульфа Фаси; он молча рвал плохими зубами самый лучший и мягкий кусок оленины и задумчиво пережевывая, смотрел сквозь распахнутый вход на чистое небо, под которым обедало его войско. По правую его руку сидел Биргер Магнуссон – лучший рыцарь его дружины. Он так же, молча и задумчиво ел. По левую руку сидел шведский епископ, кто должен был нести русам слово Божие. На остальных местах – с полдюжины рыцарей – свита своего повелителя.
Нарушил молчание епископ.
– Верховный ярл, – с явным почтением начал он, – неделя, как мы ждем епископа Дерптского и его славных братьев-рыцарей. Два года, как папа благословил наш поход. Но эта неделя кажется длиннее этих двух лет.
– Ничего, святой отец, – отвечал Ульфа Фаси, – ты поставишь свою кафедру в Святой Софии. Зачем разрушать такой прекрасный храм. Я пришлю тебе лучших мастеров, и они превратят это еретическое капище в прекрасный собор, достойный самого Рима. Говорят, что много псковичей и новгородцев ждут нас, и готовы с радостью принять истинную веру, – ярл отставил руку с опустевшим кубком. Паж немедля наполнил кубок вином.
– Но я слышал, – усомнился епископ, – что епископ ордена хочет того же.
– Папа выдал буллу с золотой печатью мне, а не Ливонскому ордену, – ярл отвел взгляд от неба и его мутно-голубые глаза прямо смотрели в глаза епископа, – и мне решать, кто будет епископом Новгорода. Мне решать, кто будет нести слово Христово еретикам. А ливонцы пусть забирают себе Псков.