– Это ваш колодец? – спрашиваю я дерзко.
– Мой, – почему-то помедлив, отвечает он. Мне хочется убежать, бросив ведро с водой. Но вместо этого я продолжаю тем же тоном стервочки:
– А другого колодца здесь нет? А то я разрешения забыла спросить.
– Колодец есть, но далеко, в деревне.
Деревня действительно далековато – я видела ее – нужно пройти по берегу озера примерно с километр.
– А остальные как берут воду? Здесь везде свои колодцы?
– Водокачка имеется. Но вода плохая, с мелом. Бери тут, не стесняйся.
– Вот спасибо.
Я отнюдь не жажду, чтобы мужик тащил мою воду. Не потому, что мне самой дотащить – раз плюнуть, нет, ведро, даже с учетом того, что не полное, все-таки тяжелое. Просто я не собираюсь пускать к себе на территорию постороннего, пусть даже это сосед. Придет, начнет разглядывать, а потом поймет, что я тут одна…
Но этот нахал даже не думает предлагать мужскую силу в качестве помощи. Я все-таки медлю, чисто из принципа. Он предложит, я гордо откажусь и, перегибаясь то в одну, то в другую сторону, поволоку воду сама. Нет, молчит, вот гад какой!
– Спасибо и до свиданья. То есть прощайте, конечно. Донести ведра вас не прошу, так как понимаю, что вы участник Параолимпийских игр, прошли курс реабилитации после снятия инвалидности. И на всех не натаскаешься.
Боже, что это я такое несу? Несу-то я воду, а вот язык мой несет чушь. Оскорбляю мужчину, от которого зависит, давать мне чистую воду, или повесить на калитку амбарный такой замок. Но он говорит мне в спину, гордо пока прямую:
– Ладненькая. Бабочка пушистая.
– Да что вы? – я опять плеснула себе на ноги.
– Ты приходи в гости, мы же соседи, я тебе кое-что интересное покажу.
Я ставлю ведра и поворачиваюсь, чтобы отшить старикашку раз и навсегда.
– Это вы так шутите?
Но он не замечает иронии. Начинает говорить что-то о саде, о доме, а я рассматриваю его. Человека лучше всего изучать, когда он говорит. Тогда можно переводить взгляд с в меру густых бровей на загорелый с продольной морщиной лоб, на голубые удлиненные глаза. Нос у него тонкий, ползущий куда-то вниз лица, к бороде и усам. Руки волосатые.
– Извините, мне некогда.
Довольно грубо прервав его разглагольствования, я спешу с ведрами в свой дом, оставляя по бокам тропинки пятна расплескавшейся воды. Ставя воду на скамейку на кухне, перевожу дух. Во мне все дрожит. Мне хочется вымыться, но я знаю, что это не поможет.