Он думал, что одиночество принесет успокоение, но чувствовал только оглушающую пустоту. Но пустоту надо было чем-то заполнить, и добрый доктор память ничего другого не нашел, как посоветовать вспомнить свою жизнь, всех, кого любил. Но любил ли он? Он перебрал в памяти всех своих подружек, и тех, к кому мог бы привязаться, если бы позволил себе, и таких, что промелькнули, как краткий эпизод, короткая интрижка, ни к чему не обязывающая. В каждой из них он находил теперь, как в свое время, определенное обаяние или привлекательную черту. Но где они были теперь, постаревшие, родившие, потерявшие былой шарм, и сами потерянные в пространстве? Но и таким он был бы рад как лекарству для забвения. Поэтому сделал то, чего сам стыдился – начал звонить, набирая номера, сохраненные в памяти мобильного телефона. Кто-то не хотел с ним разговаривать, у кого-то капризный детский голос канючил: мама, мама. У одной из бывших отозвался мужской голос с акцентом, и пришлось называть другое имя, на что кавказец сказал: еще раз позвонишь, убью обоих. Одна из самых привлекательных бывших пассий чуть не опустошила телефон на предмет тарифа:
– Ты знаешь, где я, Влад?
– И где ты? – вяло спросил он.
– Я в Америке.
– Вернешься, позвони.
– Я не вернусь.
Влас быстро закруглил разговор, пожелав удачи. Некоторых женщин он просто не мог бы вспомнить, если бы не краткие заметки рядом с именем – ключ, символ, памятка. «Наташа, пляж, гроза». Наташу он не мог забыть, помнил. Это было знакомство на подмосковном озере в то далекое лето гроз, налетающих внезапно. Солнце тогда палило вовсю, но неожиданно резко задул ветер, Влас посмотрел на небо и понял, что сейчас начнется светопреставление. Кто-то из загорающих бросился к машинам, а те, у кого их не было, накрывались полотенцами или ковриками. Он решил переждать, но от перспективы попадания молнии холодило спину. Но тут все стали смотреть на девушку, которая бросилась в воду, а не из воды, как остальные. Она была отважна, та девушка, и плечи у нее были загорелые, а волосы выцветшие от солнца. Красный купальник, отважная улыбка, веснушки и пахнущая загаром кожа. Это он узнал потом, а в миг, когда вокруг нее заплясал горох дождя, и взбурлила вода от толпы бросившихся следом за ней веселых купальщиков, на него тоже накатило отчаянное веселье. Но он подавил его, остался на берегу, и наблюдал потом, как она вышла из озера, уже неотличимая от других, уже без героической отметки ее поступка, но с тайным светом превосходства, которое он захотел проверить на качество. Она была дерзкой, не избалованной, отважной и запах ее кожи вспоминался долго, такой с подпалинами, суховатый, солнечный. Он сразу назначил свидание – жил тогда в квартире друга детства Антона, уехавшего к жене в Иркутск. У нее нашли какое-то редкое заболевание крови, проявляющееся только в средних широтах. Да, правильно говорят : где родился, там и сгодился.