Боря осторожно обнял ее за шею и, подержав немного, отодвинулся:
– Мам, не кричи на бабушку. Она обо мне хорошо заботилась.
– А я плохо, да? – резко поднявшись, зло спросила Света. – Мать тебе не такая? Плохая тебе мать досталась, да?! – Она всё больше распалялась, уже переходя на крик.
– Хорошая. Но на бабушку не надо кричать, ладно?
Баба Надя с изумлением смотрела, как ее защищает внук. Да, дожила! От родной дочери нужно защищать! Она вспомнила, в каком опьянении от счастья были они с мужем, когда врачиха сказала: «Дочка у тебя будет». Наверное, Света права, и она действительно плохо воспитала свою «донечку». Но почему теперь нужно отдавать Борю? А как не отдать? Закон на стороне матери. Тут даже у ребенка не спросят, где он хочет жить. Бабушка – не член семьи. «Как по врачам таскать и на подготовку, так нужна была…» – с горечью подумала она и молча ушла на кухню – плакать и думать.
Боря ночью спал плохо – выспался после поминок, да и мысли каруселью вертелись в голове. Невольно прислушивался он и к беспокойному сну матери: та вскрикивала, что-то бормотала, один раз даже вскочила, как показалось Боре. Срубило его только под утро, а там и поселковые собаки залаяли: частный сектор начинался совсем рядом от их дома. Он хотел было накрыться подушкой и еще подремать, но вспомнил вчерашний день, так полный событиями, главным из которых оказались не похороны бабы Гали, а решение мамы забрать его и виноватый голос бабы Нади. «Как же так?» – подумал Боря. Он не знал, хочет ехать или хочет остаться. В душе он склонялся ко второму, но как же мама будет без него? Она ведь сказала, что он, Боря, ее последняя надежда на выздоровление. «Ведь я молился о ее здравии, и вот. Я могу ей помочь. Значит, надо ехать. Да, надо. Просто надо». Он лежал, глядя на задник шифоньера, весь заклеенный плакатами из детских журналов, наклейками и двумя рисунками танков – кривоватыми, но ярко раскрашенными. Сделав выбор, о котором его даже не спрашивали, он окончательно понял, что не хочет уезжать. Тем более сейчас, когда совсем скоро длинные майские праздники, а дальше – череда беззаботных ясных дней летних каникул. Это же столько всего можно успеть! И на пруду искупаться несколько раз на дню, и подремать в зной там под вербами, и письма поразбирать, спрятавшись от жары в комнате бабы Гали. «Как ей там на кладбище… Хотя она ведь сейчас на небе, наверное. Или еще нет?» Он представил, как душа бабы Гали наблюдала за вчерашней сценой, жалея его, Борю, и бабу Надю. «Она велела ей передать, чтобы здоровье берегла. А какое тут здоровье, если бабушка так волновалась вчера». Ему захотелось срочно увидеть бабу Надю. В квартире было тихо. Дядя Саша пошел ночевать к дяде Володе, мама спала на диване, неловко скрючившись. Одна ее рука как-то неестественно согнулась, и Боря подошел, чтобы ее поправить, но побоялся разбудить мать и передумал. Он осторожно прошел в коридор и тихо прикрыл дверь. Стараясь не шуметь, наведался в туалет, потом заглянул в бабушкину комнату – никого. Она оказалась на кухне – стояла у раскрытого окна, из которого доносились радостные звуки весеннего утра.