Тогда Элис загребла воздух правой рукой и пролетела сквозь стену в соседнюю палату четвёртого этажа.
Балабанов в этот момент лежал на своей койке в необычной позе: он подтянул колени и обхватил их мосластыми руками. Но стоило Эле влететь к нему в палату, он воззрился на неё осоловелым взглядом, разогнулся, отпустив колени, и медленно-медленно привёл себя в относительно вертикальное положение.
Эля притормозила руками, опершись о воздух, и продолжила с любопытством рассматривать нового знакомого, зависнув прямо над ним. Гансик также не отводил от девушки взгляда.
– Мать моя, порядочная женщина! – проговорил он вдруг тоненьким испуганным фальцетом. – Это что ж такое деецца-то?!
Амстердам, 15 сентября 1889 года
Сдав через несколько часов окончательное заключение о причинах смерти Эммы де Беккер Винку, Эрих отправился прямиком в «Голубую утку». Зачем? Он и сам толком не знал. Конкретный план у внештатного судмедэксперта отсутствовал. Подвигла его к этому визиту, видимо, интуиция.
На выходе из здания управления полиции он столкнулся с уже знакомым плакатом про дьявола, однако пикетирующих стало в два раза больше. Эрих насчитал шесть человек, причём утренних бородачей среди новой смены уже не наблюдалось.
Вечер в непритязательном кабачке был в самом разгаре. Пахло в зале так же, как накануне, да и публика выглядела соответственно.
Эрих устроился за одним из крайних столиков и заказал себе эля.
Попивая напиток, Краузе неспешно осматривался, выискивая, сам не понимая кого.
Так продолжалось до тех пор, пока взгляд Эриха не наткнулся на того самого бузотёра, что вчера так рьяно колошматил своего оппонента. Крупный детина сидел перед пинтой светлого пива и угрюмо таращился на кружку. Лицо его своей краснотой напоминало переваренную свёклу. По всему было заметно, что пока он ещё не дошёл до своей обычной кондиции и поэтому пребывает в не очень-то приятном расположении духа.
Эрих коротко вздохнул, подхватил свой бокал и, лавируя между снующими туда-сюда официантами, приблизился к столику с вчерашним хулиганом.
– Вы позволите? – вежливо спросил он, отчего детина перевёл на него мутный взгляд.
Некоторое время он молча рассматривал прилично одетого Краузе, а потом еле заметно кивнул.
– Тяжёлый день? – Эрих попытался завязать разговор, но не знал, с чего начать.