– День добрый! – махнул рукой сосед. – Я вас испугал, наверное? Простите! Меня Иван Семенович зовут. Натуля мне позвонила и предупредила о вас. Сказала, чтобы я помог, если что нужно будет.
– Здравствуйте! Я Настя. Ну да, испугалась немножко. Но все равно мне очень приятно. Не знала, что здесь кто-то еще есть.
– Да здесь полно народу будет! Десять дней празднуем, щедрой рукой президент отсыпал! Но вы не беспокойтесь: народ здесь мирный, работящий, никаких ночных дискотек не устраивает. Копаются себе в огороде потихоньку. Вы, Настенька, вот что: запишите мой номер на всякий случай. Я ведь живу здесь. И в город меня не заманишь. Так дочке и сказал: пока ноги ходят, здесь буду. А там как Бог даст. Мне-то восемьдесят шесть годков уже.
– Здорово! Вы, наверное, многое повидали! – ответила Настя, доставая телефон. – А можно я вас сфотографирую? Сыну вышлю, что я здесь под охраной. А то он беспокоится все-таки.
Иван Семенович картинно выпрямился, улыбаясь. Настя его сфотографировала, потом записала номер и пригласила заходить завтра утром попить вместе чаю с пирожными.
Когда сосед отошел, Настя внимательно оглядела другие три стороны, но больше никто в кустах не прятался. Зато она заметила слева что-то синее и быстро подошла туда. Там, под голой яблоней, была целая полянка подснежников. Они уже отцветали, но Настя нашла несколько свежих цветков и собрала небольшой букетик. Их пронзительный, трогательный светло-синий цвет будто светился изнутри.
«Поставлю в стакан у себя». – Она улыбнулась на это «у себя». Да, сейчас эта комната была ее, кто бы там по-настоящему ни жил. На нее вдруг нахлынуло чувство, что ей на несколько секунд показали кадр из будущего. Или из параллельной жизни? А может, из той жизни, которая могла бы быть, но так и не состоялась? На этом кадре был ее участок, ее дом, ее близкие люди. Разглядеть она ничего не успела, но чувство теплого счастья накрыло с головой. Опомнилась она уже на крыльце. «Что это было? От свежего воздуха так накрыло, что ли? А вдруг правда какой-то пробой произошел и я увидела то, что мне видеть не полагается?» Она нашла в кухонной полке граненый стакан, набрала воды. Прежде чем поставить цветы в воду, она поднесла их к губам и прошептала в их прохладную синеву: «Пусть это сбудется, пожалуйста!»