Наконец-то к остановке подъехал автобус.
– Не смей меня игнорировать, жалкий червь! – злобно проговорил таинственный голос.
Двери автобуса открылись, и Марк достал из кармана наушники, вставил их в уши и, накрутив громкость на максимум, сразу вошел.
– Трогай, шеф! – громко крикнул он водителю и начал рыскать по карманам в поисках проездного, наконец найдя его в наружном кармане куртки, в районе живота.
– Вот же черт… Сегодня прям не везет, – выругался он, держа в руке пропуск с огромной дырой в центре и каплями крови по краям.
– Рогатая сволочь!.. Испортил мне еще и пропуск, – злостно сказал Марк, рукой нащупав сквозную дыру в кармане, а глядя на рваный рукав, в голове прибавил к двум тысячам за штаны еще три за испорченную куртку.
«В этот раз вышло расточительно, но зато было волнительно. Давно я так не веселился», – подумал Марк и повернулся к водителю, показывая дырявый пропуск.
Тот в ответ, не глядя, махнул рукой и пробормотал:
– Иди уже!
Марк лихо прыгнул через турникет и уселся на ближайшее кресло рядом с окном, потом сцепил руки на груди в замок, накинул капюшон на голову и крикнул:
– Шеф, возле храма тормознешь!
Тот в ответ согласился, кивнул и прибавил ходу. Через пару минут Марк уже храпел, как паровоз.
* * *
Три полицейские машины подъехали к переулку. Громко завывающие сирены не умолкали, и их звук, отражаясь от стен, создавал такой сильный шум, что Виктор думал, его голова сейчас лопнет.
– Да выключите уже эти чертовы сирены! – громко выругался он в сторону машин, и сирены замолкли.
Виктор был местным следователем. Навскидку казалось, что ему около сорока пяти лет, хотя на самом деле не было еще и тридцати пяти. Метр восемьдесят ростом, крепкого телосложения, с легкой сединой в русых волосах, зачесанных назад, гладко выбритый брутальный мужчина, в классическом белом плаще в пол, под которым на груди была кобура с табельным оружием, но не штатным пистолетом «ТТ», а большим американским “Desert Eagle”, на ручке которого виднелась надпись «Трофейный». Слева от глаза до края губы тянулся шрам, на правой руке была обожжена кожа и отсутствовал мизинец. Шрамы постоянно напоминали ему о его нелегком боевом опыте, приобретенном в командировках в «горячие точки».