, либо помещаются в кавычки, чтобы показать, что это единственно возможный адекватный перевод в данном контексте
61, либо имеют отношение к украинскому лингвистическому узусу
62. Однако в большинстве случаев государства, обладающие ядерным оружием, на русском языке все-таки называют «ядерными державами», упуская при этом излишний определитель «великая», но семантика оригинального понятия «великая держава» при этом очевидно сохраняется.
Ниже приводится краткий анализ использования понятия «великая держава» в официальных текстах, опубликованных на сайте президента России (www.kremlin.ru)63. Я анализирую по меньшей мере 113 употреблений этого понятия на официальном сайте за 2000–2019 годы, а также несколько других случаев, когда это выражение использовалось представителями российской политической элиты, и обнаруживаю несколько дискурсивных закономерностей. Чтобы облегчить сравнение с предыдущим разделом, я группирую эти закономерности вокруг трех смысловых кластеров: (1) ресурсы и реляционность, (2) глобальные нормы и (3) признание.
1.3.2. Великая держава как нереляционный феномен
Первая тенденция проявляется в том, что Россия категорически отказывается обсуждать свой статус великой державы в сравнительных терминах. В своих выступлениях и интервью Путин привычно прибегает к статистике и сравнениям. Однако, когда речь заходит о статусе России как великой державы, они вдруг становятся не нужны. В редких случаях он может даже преуменьшить ресурсы страны, чтобы подчеркнуть, что политическое величие – это не относительная величина. Например, в интервью немецкой газете Welt am Sonntag в 2000 году журналист отметил, что Россия увеличила свой военный бюджет на 50% и снизила порог применения ядерного оружия и что Запад обеспокоен растущим стремлением России стать великой державой. Путин незамедлительно ответил, что «Россия не выторговывает для себя статус великой державы. Она ею является. Это определено ее огромным потенциалом, историей и культурой»64. Вскоре после этого он также отметил, что военные расходы России в 100 раз меньше, чем у США. Очевидно, Путин не видел противоречия между неспособностью России конкурировать в военном отношении и ее культурно и исторически предопределенным статусом великой державы.
В большинстве случаев Путин говорит о нынешнем статусе великой державы либо в исторических, либо в пророческих терминах – то есть проецирует его в прошлое или будущее. Например, в своей инаугурационной речи 2004 года он назвал российский народ «наследниками тысячелетней России. Родины выдающихся сынов и дочерей: тружеников, воинов, творцов. Они оставили нам с вами в наследство огромную, великую державу»