, и это открыло перед ним новую жизненную перспективу.
В их отношениях реализовался тот же сценарий дружбы-покровительства, что и некогда с Голицыным: Крылов становился другом дома, сближаясь не только с самим хозяином, но и с другими членами семьи. Оленины, как и Голицыны, жили на широкую ногу: у них всегда было многолюдно, дом наполняли дети и воспитанники, приживалы, домочадцы и гости. В обеих семьях любили веселиться, практиковали домашние спектакли, в которых блистал Крылов; у Олениных особенно привечали литераторов, ученых и художников. Оба культивировали патриотический настрой, близкий Крылову, и, что еще важнее, обладали широкими возможностями для оказания протекции. Оленин фактически гарантировал, что, захоти Крылов служить, его обязанности не будут ни утомительными, ни унизительными.
Но прежде всего он взялся за хотя бы номинальное приведение чиновного статуса и служебной карьеры поэта в пристойный вид.
В формулярах Крылова говорится, что 6 октября 1808 года он якобы поступил в санкт-петербургский Монетный департамент, где прослужил два года. Однако в адрес-календарях на 1809 и 1810 годы среди чиновников этого департамента его нет. Похоже, все ограничилось строчкой в формулярном списке, а в действительности баснописец в службу не определялся. Во всяком случае, к концу 1809‑го относится свидетельство о том, что он как ни в чем не бывало продолжал совершать «карточные путешествия» в провинцию219. Монетным департаментом в то время управлял А. М. Полторацкий, брат жены Оленина и литератор-любитель. Он, скорее всего, и поспособствовал протеже своего зятя.
Не служа, Крылов не получал и жалованья, но деньги определенно не были целью манипуляций с формулярным списком. Целью был чин. 31 декабря 1808 года он был произведен в титулярные советники, минуя чин коллежского секретаря, то есть перескочив через ступеньку Табели о рангах. Статс-секретарю Оленину, таким образом, с легкостью удалось то, чего в свое время тщетно добивался генерал-губернатор Голицын. Здесь кстати пришлось, что, уезжая из Риги, Крылов не озаботился тем, чтобы подать в отставку. С момента его производства в губернские секретари прошло шесть лет – два полных срока, необходимых для выслуги следующего чина, и производство в титулярные советники выглядело относительно правдоподобно. «Нарисованный» чин позволял сорокалетнему Крылову хотя бы отчасти наверстать отставание в карьере. С поддержкой Полторацкого и Оленина можно было уже в конце 1811 года рассчитывать и на следующий чин – коллежского асессора.